— Что, познакомилась с Драконихой? — весело спросила она, втянув носом аромат, исходящий от платья в Сониных руках.
— С кем? — переспросила Соня.
— У тебя в руках Аврорино платье, — заметила Антонина. — Кроме нее, никто в этом доме не пользуется духами в таком количестве. А Драконихой ее за глаза называют все в этом доме. Я противнее человека не встречала, ей бы в колонии для малолетних преступников работать. Дочурка ее, между прочим, яблочко от яблоньки, — такая же стерва. Погоди, еще познакомишься.
Соня вздохнула и, кивнув на платье, спросила:
— Аврора велела мне погладить, а где утюг, не сказала…
— Под лестницей у нас гладильная, там и доски, и утюг. Только, ради бога, будь осторожной! Если с платьем что-нибудь случится, она тебя со свету сживет.
Соня отправилась в гладильную. Она уже начинала тихо ненавидеть свою работу. Если с расследованием все выгорит, нужно будет попросить доплату за вредность. Во-первых, за обязанности горничной, а во-вторых, за общение с этими странными людьми.
Соня разложила гладильную доску, включила утюг и присела на стульчик. Так. В этом доме она полдня, и пока еще ни одного шага в расследовании. Сегодня за обедом нужно внимательно присмотреться ко всем гостям. Задерживаться на должности горничной у нее не было особого желания. Ее тревожила и возможность разоблачения — не дай бог в доме появится настоящая горничная, нанятая через агентство! Попробуй потом убеди Анжелику в честности своих намерений…
Соня подняла утюг и провела по подолу платья. Это была настоящая катастрофа! Ткань начала скукоживаться у нее на глазах, словно шагреневая кожа. Соня зажала рот руками, чтобы не закричать. Она выключила утюг и посмотрела на регулятор. Так и есть — режим нагрева на «лен»! Платье было безнадежно испорчено… Соня представила реакцию Драконихи, и ей стало дурно. Она зашмыгала носом и покачала головой, пытаясь отогнать ужасные видения.
Что делать? Отнести платье обратно и сказать, что она здесь ни при чем? Нет, этот вариант не пройдет. Сказать, что платье похитили? Глупо, кому подойдет такой размерчик. К тому же в доме есть гораздо более ценные вещи. Спасительная мысль пришла в самый последний момент. А что, если его укоротить? Обрезать испорченный край и быстренько подшить! Сказать, что, наверное, село после стирки. Такое частенько бывает с вещами. Соня засунула платье в какой-то ящик, стоявший у стенки, заперла дверь гладилки на ключ и отправилась на поиски ножниц и иголки с ниткой.
Заглянув на кухню, она снова застала там домоправительницу, которая продолжала трудиться над серебром.
— Антонина Степановна, — обратилась к ней Соня, — вы не подскажете, где найти нитку с иголкой и ножницы?
— Сонь, — перебила ее Антонина, — давай договоримся, зови меня просто Тоней или Антониной, давай без этих отчеств. Ножницы вон в том голубеньком шкафчике, там же и нитки. Погладила платье? А то нам на стол пора накрывать, поторопись.
— Сейчас, одну минуточку, — пробормотала Соня, достала из шкатулки принадлежности для шитья и выскочила из кухни.
Она заперла дверь гладилки изнутри и принялась кромсать платье. Выходило это у нее не очень хорошо, все время один край получался больше другого. В конце концов Соня бросила это занятие, подшила подол козликом, как смогла. Следы преступления исчезли. Правда, платье стало заметно короче, а подол каким-то волнистым… Соня рассудила, что так все равно лучше, чем было. Она отгладила платье, на этот раз выбрав подходящий температурный режим. Тихонечко поднялась по лестнице и заглянула в комнату Авроры. Дракониха все еще спала. Соня положила платье на место и выскользнула вон.
Все время, пока она помогала Антонине накрывать на стол, Соня прислушивалась к происходящему наверху. К двум часам в огромную столовую за длинный овальный стол, накрытый по всем правилам сервировки, стали собираться гости.
Первым спустился здоровенный блондинистый детина в шортах и тенниске. Ему бы рекламировать «Геркулес» или какой-нибудь «Завтрак чемпиона», таким здоровьем и силой веяло от его статной фигуры. Ровные белые зубы, румяные щеки, открытое лицо.
Никита плюхнулся на стул и протянул руку к тарелке с бутербродами, не дожидаясь, пока соберутся остальные. Соня украдкой наблюдала, как он один за другим отправил три штуки в рот.
— Антониночка, — громко крикнул он, — нас, в конце концов, в этом доме будут кормить или нет? Так и с голоду помереть можно! Нет, здесь нужно установить громкую связь и воем сирены созывать всех к обеду, — недовольно заявил он, неотрывно наблюдая за тем, как Соня разливает по тарелкам ароматный суп из фарфоровой супницы. — О, а у нас новенькая, — крякнул он. — Вас как звать?