Поэтому, уставшая после танцев и переполненная новыми будоражащими эмоциями, я проспала как убитая и открыла глаза лишь от настойчивого стука в дверь. Бросив взгляд на часы, я поняла, что уже почти одиннадцать. Осознание, что я безнадежно опаздываю на работу, подбросило меня в кровати, и я в чем была пулей помчалась открывать. На пороге стоял Дюбуа, и, увидев меня в полупрозрачной поношенной сорочке, сквозь которую просвечивал силуэт моего тела, он судорожно выдохнул и буквально затолкал меня обратно в комнату. Правда, и сам оказался внутри. Сердце бешено заколотилось. Вернее, я оказалась прижатой к стене, ощущая холод камня спиной, а его губы — в опасной близости, в сантиметре от моих. В его глазах я увидела смесь желания и легкого гнева.
— Еще раз откроешь дверь кому бы то ни было в таком виде — я тебя покусаю! — прорычал он и впился в мои губы долгим страстным поцелуем, от которого у меня подкосились ноги, и я инстинктивно вцепилась в полы его пиджака, чтобы не упасть. — Хотя нет, я тебя просто запру в своем доме, — и снова поцеловал, на этот раз еще глубже и требовательнее. — В спальне, — и прижал меня к себе так, что я ощутила, что всколыхнула в этом мужчине его горячее желание. Сразу стало понятно, о чем он думал, когда говорил про меня, запертую в его спальне.
Видимо, он уже решил, что вопрос с нашей помолвкой решен, и теперь считает, что имеет право командовать мной и указывать, в каком виде принимать гостей. Возмущение клокотало во мне, но сейчас было не до этого.
Воздух в комнате словно загустел, стал тягучим и обжигающим, искры пробежали по коже от одного только его прикосновения. Мозг отчаянно пытался обработать информацию, переварить этот неожиданный поворот событий, унять дрожь в коленях.
— Кажется, вы приехали ко мне не для этого, — пробормотала я, с трудом переводя дыхание, когда его губы, наконец, освободили мои из сладкого плена.
— Вы не явились на работу, и я начал волноваться, — проворковал мужчина и лизнул мочку моего уха, отчего по телу пробежала стрела удовольствия, а внизу живота разлилось тепло.
Его слова звучали как оправдание, но тело выдавало совершенно другие намерения. Я чувствовала, как его руки скользят по моей спине, обжигая кожу сквозь тонкую ткань сорочки, а пальцы зарываются в волосы, нежно массируя кожу головы. В голове мелькнула мысль, что надо бы сказать что-то умное, что-то, что вернет ситуацию в рамки приличия, но язык словно приклеился к нёбу. Да и если честно, сопротивляться особо не хотелось. Вчерашние танцы разбудили во мне какое-то давно забытое желание быть желанной, быть красивой, быть… женщиной.
Собрав остатки самообладания, я все же сумела отстраниться, упершись руками ему в грудь.
— Жофрей, вы по-прежнему мой начальник, и давайте не будем об этом забывать. У нас есть работа. У нас сегодня встреча с Эвергрином, — сказала я, стараясь придать голосу строгость, но получилось скорее жалобно. Он усмехнулся, и эта усмешка прошлась по мне новой волной мурашек, заставив сердце бешено колотиться.
— Работа подождет, — прошептал он, — особенно если учесть, что вы, судя по всему, на нее уже опоздали.
И снова поцелуй, на этот раз более нежный и медленный, словно дающий мне возможность остановить его. И я остановила. Хотя, если честно, не хотела. Прямо боролась с собой. И все же разум и здравый смысл победили, хотя далось это нелегко.
— Не подождет, — я уперлась руками в его грудь, стараясь сохранить твердость в голосе, и Дюбуа отпустил меня, отступив на пару шагов и выпустив из кольца своих рук. В его глазах читалось разочарование, но и какое-то понимание.
— Ты права, — кивнул он, проведя рукой по волосам. — Собирайся, нам нужно ехать в дом Александра Эвергрина.
— Зачем? — я удивленно посмотрела на Дюбуа, пытаясь унять дрожь в коленях и привести мысли в порядок.