— Она покончила с собой, потому что поняла, что после развода она не сможет мучить твоего отца. Она же его ненавидела! — раскрыла всю картину Элоиза. В ее голосе не было ни капли сочувствия, лишь холодный расчетливый анализ. — Ее насильно выдали за него замуж, он взял ее силой, и она забеременела тобой. Все просто. Ей нужно было кого-то винить в своем несчастной судьбе, и она решила ненавидеть твоего отца.
— Не говори так! — вскрикнул Алекс. — Не смей! — его голос сорвался на визг. Он явно был взбешен словами жены, но одновременно боялся ее.
— Успокойся, — на лице Элоизы появилось брезгливое выражение, и я поняла, что она не любит Алекса. Она использует его как пешку в своей игре. Она избавится и от него, как только он вступит в наследство Натали и отца. Тогда он просто станет ей не нужен. — Только давай без истерик. Сейчас не то время и не то место.
— Хорошо, — ответил младший Эвергрин, пытаясь побороть эмоции. Он сжал кулаки так сильно, что побелели костяшки.
— Я подслушала разговор этой парочки, которые хотели пожениться, как только старый пердун получит разрешение от короля, — переключилась с мужа на нас Элоиза и продолжила рассказ. — Она же это время должна была отсидеться в пансионе, чтобы не привлекать к себе внимания и не быть эпицентром скандала.
— Но ее убили раньше, — подвела итог я, чувствуя, как внутри меня нарастает отчаяние.
— Совершенно верно, — ответил Александр, который уже пришел в себя. — Я сразу понял, что этот ее дядюшка липовый.
— От него вы тоже планировали избавиться? — я снова бросила взгляд на Дюбуа, но тот, словно подбадривая меня, едва заметно кивнул.
— Его мы планировали сдать властям, — ответил мужчина. — Слишком большое количество смертей вызвало бы излишнее количество вопросов.
— Действительно, — я горько усмехнулась. — Вокруг вас река крови.
— Они сами виноваты! — вдруг вышла из себя Элоиза и, взвизгнув, оскалилась. В ее глазах вспыхнула ярость. — Я заслужила эти деньги! Они мне нужны!
— А как вы планировали получить все наследства разом? Ваш отец оставил документ у поверенного, из-за которого все имущество должно перейти Натали, и он умер позже нее, — я прищурилась, пытаясь разгадать их замысел.
— О, это не документ, а так — бумажка, — отмахнулась Элоиза, успокоившись и присев на свое место. — Если бы он оставил завещание, то тогда все верно, мы бы не смогли ничего этого провернуть, а так, это всего лишь распоряжение. Мы обыграем все так, словно он покончил с собой. А как известно, посмертные распоряжения самоубийц не рассматриваются, — самодовольно улыбнулась Элоиза. — Да и вы верно заметили, он умер позже Натали, так что даже если никто не поверит в историю про самоубийство с горя, то все равно денежки останутся в семье.
— Но почему? — я удивленно вскинула бровь.
— Потому что Александра Эвергрина-старшего признают душевнобольным, — ответил Дюбуа. Он впервые вступил в наш диалог, и это вызвало на губах Элоизы довольную улыбку, словно все это время она только и делала, что добивалась от него реакции.
— Совершенно верно, господин Дюбуа! — радостно улыбнулась девушка. — Все деньжата липового дядюшки отойдут Натали, по распоряжению Натали они перекочуют старому хрычу, а его денежки останутся с нами. Правда, любимый? — и девушка с наигранной любовью посмотрела на мужа.
— Правда, — ответил тот и страстно припал к ее губам. Меня чуть не стошнило от мерзости этой сцены. Они были отвратительны в своей лжи и цинизме.
— А через какое время после получения наследства вы планировали избавиться от мужа? — мой вопрос, кажется, заставил Элоизу измениться в лице, а Алекса — нахмуриться.
— Не слушай их, любимый, — промурлыкала Элоиза, мгновенно сменив тон на медово-льстивый. Она вцепилась в мужа, обхватила его лицо ладонями и, заглянув в глаза, прошептала: — Ты слышишь меня? — ее взгляд, обычно острый и колючий, сейчас казался почти нежным, но я чувствовала фальшь каждой частицей. — Они хотят вбить клин между нами, заставить нас усомниться друг в друге. Не позволяй им, Алекс.
— Вы планировали несчастный случай, я так полагаю, — вставила я, чувствуя, как нарастает адреналин. С каждой секундой мне все отчетливее виделось дно этой бездны лжи и жестокости. Я понимала, что копаю себе могилу, но молчать больше не могла. Они оба смотрели на меня, словно на надоедливую муху, но я знала, что мои слова — яд, который медленно, но верно разъедает их союз.
— Замолчи, — прошипела Элоиза, не сводя хищного взгляда с Алекса. Ее пальцы судорожно сжимали его щеки, оставляя красные следы. — Не смей ему лгать. Алекс, милый, поверь мне, я никогда… слышишь, никогда бы не причинила тебе вреда. Ты моя жизнь, мое все, — в ее голосе звенели слезы, но я заметила, как на ее лице промелькнуло торжество, которое она быстро стерла.