— Кто предлагает? — спросил Нелюбин, не дождавшись.
— Аноним. Пименов не определил, — ответил Ларин, — который наверняка молчал только лишь потому, что переваривал и усваивал услышанное, а вовсе не из-за вредности. Он был обстоятельный мужик, этот Ларин, однако не хватало ему легкости, быстродействия, что ли, если выражаться компьютерным языком, к которому Нелюбин уже привык.
Они вышли в коридор, и здесь Ларина прорвало. Понимаешь, Петрович, сказал он, в этом деле слишком много лишних деталей, одно с другим как бы не вяжется, и всё же это, извини за банальность, звенья одной цепи: погром в твоем магазине, карлики, хлопцы эти в черном, Попов, взрыв и, наконец, Валерий Михайлович. Можешь ржать надо мной, но чем больше я об этом думаю, тем больше склоняюсь именно к такой версии. Вот смотри.
И он начал бегло оперировать известными уже фактами, поворачивая их и так, и этак, как бы выбирая ту грань, которая стыковалась бы с гранью другого факта. Это у него получалось до того ловко и ладно, что Нелюбин понял: Ларина он напрочь не знает. Вот тебе и обстоятельный увалень. Скоробогатов-то много прозорливее его, Нелюбина, оказался, когда назначил Ларина своим заместителем. Видать, у них на пару хорошо получалось работать.
Отстал ты, старик, от оперативной жизни, сказал себе Нелюбин. Сам ты пенек с ушами.
Между тем, они уже ехали в черном «Кадиллаке», который вёл Сережа Козлов, и до клиники, куда отвезли Скоробогатова, оставалось минут десять быстрой бесшумной езды.
А Ларин всё говорил и говорил, собирая причудливую мозаику. Закончил он совершенно неожиданно, как бы оставив висеть в воздухе собранную им хрупкую конструкцию, после чего несколькими осторожными фразами опустил эту конструкцию на землю, а может наоборот — вздёрнул под облака.
— Затевается что-то большое и темное, — сказал он. — Мы тут, пожалуй, что-то сделать бессильны. Это не земной проект, Петрович.
Откуда перед радиатором автомобиля оказался этот верзила в желтой майке и джинсах, было абсолютно непонятно. Козлов не успел даже перебросить ногу на педаль тормоза. Сильный удар — и верзилу отбросило в сторону, под колеса грузовой «Татры».
Под визг тормозов «Кадиллак» остановился, сзади в опасной близости остановился «Жигуленок», за ним старинный «Рафик». Движение застопорилось. Кажется, никто ни в кого не въехал.
Козлов выскочил наружу и ходко пошел к стоящей несколько боком «Татре». Начальство, как водится, осталось в салоне.
Нелюбин принялся высматривать, что там со сбитым, и вдруг в просвете между машинами заметил на тротуаре карлика. Был он очень толст и одет в цветастую рубашку с коротким рукавом. В следующую секунду он исчез. Сбитого верзилу Нелюбин так и не увидел — водители закрывали его, обступив плотной толпой.
— Там был карлик, — пробормотал Нелюбин.
— Знаю, — откликнулся Ларин.
Сбоку к месту аварии уже приближался гаишник в серой униформе с черно-белым жезлом.
Вернулся Козлов, молча сел, потом чертыхнулся и сказал:
— Ничего от человека не осталось, даже зубочистки. А на капоте, между прочим, вмятина.
Нелюбин с Лариным переглянулись. Всё говорило в пользу выводов Ларина.
Понятно, что Козлов сбил удирающего от карлика виртуала. Из всех людей один лишь Игорь Попов знал, что получив на физическом плане смертельное увечье, виртуал не просто, искрясь, тихо отходил, а предпринимал отчаянные попытки вернуться в свой виртуальный мир, но лишь понапрасну растрачивал энергию, которая присутствовала в каждой клеточке его псевдореального тела.
Не обнаружив причины аварийной ситуации, гаишник быстро и умело помог рассосаться возникшей пробке. Между прочим, он узнал Ларина и обратился к нему по имени-отчеству.
— Проезжайте, Анатолий Алексеевич, — сказал он, козырнув и не обратив на Нелюбина ровно никакого внимания.
Нелюбин к этому отнесся философски…
«Скоробогатов» был привязан к хирургическому столу капроновыми канатами. До этого его за руки, за ноги держали четыре здоровых санитара, но удержать не могли, он раскидывал их, как котят. А надобно было подготовить его к вскрытию. Пименов был уже здесь, ждали Ларина.
Ясно уже было, что в таком состоянии тело не могло функционировать. Не было ни дыхания, ни пульса, ни рефлексов, ни массы других обязательных вещей.
«Скоробогатов» до пояса был накрыт простыней. Могучий был мужик, не брезговал ходить в тренажерный зал. Торс в обхвате что у культуриста, а руки хоть малость и покрылись жирком, но массивные, мощные.