— Будем, наверное, прощаться, — сказала Маша.
То есть, как прощаться?
— Почему? — сказал Антон, чувствуя, что говорит глупость. Маша ведь не при Толяне.
— Стоп, — заявил Толян, выходя в сени. Он всё слышал, поросенок этакий. — Так не пойдет. А ежели они сейчас нагрянут? У нас всего-то двое стрелков — Антон да ты, Мария.
— Кто нагрянет? — спросила Маша.
— Диверсанты, — ответил Толян.
— Извини, Толик, работа, — сказала Маша. Прозвучало это как: некогда мне тут с вами глупостями заниматься.
— А нам кизяками, значит, отбиваться, — произнес Толян. — Ну, спасибо, Мария.
— Свету и Кольку я забираю с собой, — сказала Маша. — Так что можете кизяками, а можете возвращаться в город.
— Мы бы вернулись, да у меня хата арестована, — помявшись, признался Толян.
Маша посмотрела на Антона. Тот утвердительно кивнул и вздохнул.
— Ну-ка, ну-ка, — сказала Маша, согнав с лица улыбку. — Прошу пройти на кухню, граждане…
Рассказанное Машу не удивило, так как про виртуалов она знала. Вопрос с арестом квартиры был бы легко разрешим, если бы не одно но: применение стрелкового оружия. Вот тут была большая закавыка, ибо ни у Толяна, ни у Антона не было санкции на право применения оружия.
— Позвольте, позвольте, — перебил Машу Антон, не заметив, что перешел на «вы». — У меня есть.
— Тридцать седьмого года, — усмехнулась Маша. — Просрочено, товарищ.
Антон сжал кулаки, но Маша похлопала его по руке — расслабься, мол, и сказала:
— Это я как бы милиционер. Как бы с их позиции рассуждаю. Однако ситуация неординарная, поэтому я думаю, что этот крючок мы разогнем. А тебе, Антон, как чекисту-ветерану выхлопочем официальное разрешение на право ношения и применения оружия.
Теперь уже усмехнулся Антон.
А через пять минут на дом началась атака.
Началась она с того, что какой-то гад из-за придорожных кустов выстрелил в окно из гранатомета. Стрелял этот гад неумело и в окно не попал, но перепугал находящихся в комнате Светлану и Кольку до смерти. Те с визгом выскочили в коридор.
В комнату вломился Антон с маузером. Стекло в наружной раме, разумеется, было вдребезги, внутреннее выдержало. Антон распахнул створки, привычно определил, откуда могли стрелять, и всадил две пули в подрагивающие кусты, что стояли на обочине дороги в тридцати метрах от окна. Шевеление прекратилось, между ветвей появился гранатомет, вновь нацеленный в дом Поповых. Антон выстрелил уже по гранатомету, метя сначала чуть выше ствола, потом чуть ниже. Оружие запрокинулось, уставившись в небо.
— Один готов, — процедил Антон, ощупывая взглядом окрестности и никого больше не замечая.
Не может быть, чтобы гад был один.
Тем временем Толян, схватив автомат, вылетел было из дома наружу, но тут с соседского огорода ударили сразу три автомата. Толян, успев разглядеть трех диверсантов, стреляющих от живота, юркнул обратно. Слава Богу, не задело.
Буханкин, отсиживающийся на кухне, выглянул в окно и тут же отпрянул, поскольку увидел заходящих с тыла пятерых амбалов. Буханкина тоже увидели, тотчас затрещали выстрелы, зазвенели, разлетаясь, стекла.
На кухне появилась Маша с автоматом и сделала знак Буханкину, чтобы выметался. Буханкин послушно ретировался, а Маша дала длинную очередь по перелезающим через забор амбалам. Двое из них повисли на заборе, трое с дырами в груди попятились обратно. Маша отстрелила одному из них голову (она отлетела, как кочан капусты), и он опрокинулся назад, вздев вверх ногу, ибо зацепился штаниной за штакетник. Двое оставшихся дали деру. С такими-то дырами. Висящие на заборе заискрили.
Толян приловчился стрелять из-за толстой входной двери. Приоткроет её, выпустит в белый свет короткую очередь и вновь захлопывает.
Нападавших было много, больше тридцати. Неся потери, они понемногу окружали дом.
Вот диверсанты, убедившись, что гранатометчик больше не контролирует свой сектор, начали появляться и со стороны дороги. Антон теперь стрелял без перерыва, стараясь отстрелить какую-нибудь конечность, ибо быстро понял, что против них воюют виртуалы. Патроны в маузере вскоре кончились, и он перешел на СПП.
К этому пистолету нужно было еще привыкнуть. У маузера тонкий ствол логически заканчивался мушкой, Антон как бы прострачивал этим стволом аккуратные стежки, мысленно соединяя цель и мушку, у СПП же всё было не так. СПП был толст и туп, как утюг, Антон его поначалу не чувствовал и хотя в противника попадал, но с некоторым смещением. Не в сердце, скажем, а рядом. Однако против виртуалов такая точность была не нужна, и СПП, неизменно наносящий увечье, тут был хорош.