– Мне нужно переговорить с папой, – я удовлетворила его любопытство. И в тот же момент, когда партнёры по танцу приподнимали своих партнёрш за талию и переставляли через пол- оборота, я просто почувствовала его дыхание своей щекой. Хорошо, что ничего лишнего сын графа себе не позволил, иначе это было бы весьма оскорбительно для девушки моего круга.
– Мы ещё увидимся? – Вежливый поклон с его стороны в знак благодарности за чудесный танец, касание губами моей руки, ничего лишнего.
Отчего же сердце стучит, словно бьётся вольная птичка, пойманная в силки?
– Непременно, – уверяю я и пытаюсь по привычке ускользнуть. Но Даниэль этого не позволяет, а лично провождает меня к поджидавшему отцу.
***
Я уехала раньше в сопровождении верных слуг, что ожидали нас в карете, а папа остался, решая какие-то дела, и не все они касались исключительно служебной части. В конце концов, он тоже танцевал с дамами, некоторые из них были весьма недурны собой и наверняка имели стойкое желание пообщаться с графом Белтоничем с глазу на глаз.
Даниэль проводил меня до выхода из их дома, а папа посадил в карету, сказав пару напутственных слов. Слегка откинув занавеску, я смотрела на силуэт того, кто покорил меня с самых первых минут настоящего знакомства (детство не в счёт). Он продолжал стоять до тех пор, пока моя карета не скрылась в тенистой аллее Гринвичей, увозя меня вместе с приятными воспоминаниями и непонятным волнением.
Очень хотелось увидеть Даниэля, не сегодня, а как-нибудь.
***
– Ты не спишь? – Легкий стук в мою дверь в четыре утра в выходной день мог произвести только папа, – а я гляжу, что свет горит, значит, точно смогу заглянуть и поцеловать свою дочку на ночь.
– Уже утро, – хихикнула я и подставила лоб для поцелуя. И пусть мне давно уже пошёл девятнадцатый год, но наш ритуал повторялся изо дня в день, за исключением случаев отцовых командировок.
– Утро, – согласно повторил граф и довольно зевнул. – Кажется, твой вечер удался?
От него слегка, совсем неуловимо, пахло женскими духами, но в этом не было ничего нового. Мамы нет, а он всего лишь человек, который пусть по- своему, но хранит ей верность. Он не женится, не приводит в дом ту, что станет для меня мачехой, это ли не признак преданности?
– Вполне, – поддакнула я и быстро накинула халат, выскользнув из- под одеяла в тот момент, когда отец подошел к окну и уставился на наш сад. – Всё было замечательно, да ты и сам видел.
– Видел, – усмехнулся граф, – эта самая "замечательность" приглашает нас с тобой завтра к ним на обед.
– Неужели? – в ответ состроила удивленное лицо, но моего отца было не обмануть, он хохотнул, запустив в мою сторону небольшой диванной подушкой, от которой я ловко увернулась. – Он сам?
– Нет, конечно, Льюис и его жена. И мы пойдём.
– Как скажешь, – я уселась на диван рядом с отцом и прижалась к нему, как делала это тысячи раз в детстве и вчера тоже.
Запах чужих духов стал несколько сильнее, но я вовсе не придала этому значение, вскользь подумав, что возможно даже знаю, кому принадлежит "Аромат томной девы". Маркиза Фрея Ватори наносила их на запястья перед зеркалом в дамской комнате. Я ещё подумала, что не прочь иметь такие. Выходит, ошибалась, ведь теперь этот запах раскрылся с несколько тяжелым оттенком, а такое подходит только женщинам в возрасте.
– Скажи ещё, что тебе сегодняшний вечер не понравился, – нарочито строго произнёс отец.
– Отчего же, было очень мило. Прекрасные танцы, волшебная музыка.
– Да- да, – подковырнул меня граф. – Вот так всем и отвечай.
– Угу, – я ткнулась носом в плечо отца, понимая, что наконец- то приходит успокоение. Он дома, всё в порядке и это подействовало расслабляюще.
– Как жаль, что дети не могут всегда оставаться маленькими, – произнёс папа перед тем, как покинуть мою спальню.
Как бы мы не веселились накануне, но завтрак по выходным дням был непременно в десять часов. Так было заведено родителями изначально, и никто из нас никогда не нарушал этого правила. Спать ты можешь сколько угодно ночью, а утром будь добр, просыпайся, приводи себя в порядок и спускайся, чтобы семья действительно была семьёй, а не просто совместно проживающими персонами.
Огромный букет розовых роз и небольшую записку с монограммой рода Гринвичей "Доброе утро, Ярослава. Надеюсь увидеть Вас и Вашего отца у нас" доставили после завтрака. Я хотела делано нахмуриться, сделать вид, что не понимаю, зачем это всё, а потом решила не кривляться и не строить из себя зазнавшуюся недотрогу. Он хочет, чтобы я ему верила, доверяла? Что ж, посмотрим.