— Вундеркинд, — восхищаюсь я.
— Ага, — уже опять ухмыляется маг.
Но стресс и пиво сделали свое дело. На целую секунду я видел человека, который за почти двести лет так и не смирился с тем, что он — вещь. Дорогая и сложная, требующая ухода и внимания вещь. Таким и родился. Носитель хороших магических способностей, которые всецело принадлежат Ордену. Поэтому в семь лет, когда человеку положено носиться по улице с оравой такой же шпаны, (ну разве что мячик взглядом чуточку подправлять в ворота. Я, так, соседского котенка летать научить пытался) у Ухана после изнурительных занятий в руках взрывались неудачные фаерболлы. Потом, когда наставникам показалось, что у талантливого ученика маловато усердия и честолюбия, в ход пошли подростковые комплексы. Лопоухий Ухан стал еще и Слонориусом. Судя по магистерской мантии, метод оказался весьма эффективным. У Ордена появилось еще одно орудие. Инструмент, которому не может быть больно, обидно, одиноко. Маг — не человек, он выше этого.
— По воронам-то хоть фаерболлом пошвыряться дали?
— Нет. В учебном центре Конгалора хороший тир.
Верю, что хороший. И сам центр просто замечательный. Только вот маленького Сайка вы, ваша милость, туда отправлять не спешите.
— С мальцом в замке не слишком много мороки?
— А девочки на что? Я его, вообще-то для них приволок. Чтоб от нереализованного материнства не бесились.
— Дать той же Айне просто родить не лучше?
— Чтоб остальные завистью изводились. Да и нефиг новых потомственных конгалорских магов плодить.
Вот так вот, практически открытым текстом один из самых успешных молодых магов Ордена заявляет о том, что не хочет своим детям такой же судьбы. Орден калечит своих членов из-за убежденности в том, что маг перестает быть человеком, становится выше всех этих глупых привязанностей, фобий, комплексов? Или моральные уроды легче становятся черными магами? Только выходит, и вполне состоявшийся черный маг привыкший распоряжаться людьми как вещами, поднявшийся так высоко, что самим им могут распоряжаться считанные единицы, а нет-нет, да и почувствует свою неполноценность без того, что сам же считает человеческой слабостью. Без того, что отличает человека от вещи.
— Давно из Конгалора в Джахан перебрались?
— Не особо. Двадцать пять лет. Для карьерного роста нужен опыт работы на периферии, да и хорошо здесь.
— За двадцать пять лет активного общения с местными девушками ни одного залета?
— Ни одного. И я бы не сказал, что это было слишком сложно.
Зикгер бросает непроизвольный взгляд на свой рабочий стол. Смотрю туда же. Листок, расчерченный на несколько граф. Список женских имен, даты напротив. Кажется, понял.
— Вы когда в сельских храмах Аждар себе девиц выбирали, о чем их спрашивали?
— Когда у нее последние месячные были.
— Психотропное зелье для Свейна вы готовили?
— Да.
Магистр не понимает, куда я клоню и оттого насторожен. Но я поднимаюсь, благодарю за пиво, напоследок бросаю взгляд на полки с фолиантами и прошу почитать редкий иллюстрированный справочник о лекарственных травах Джахана.
Едва ли у меня найдется время на чтение. Но, кажется, я понял предназначение обоих Великих магистров. Очень своевременные с точки зрения текущего политического момента призвания. Без дела не останутся. А по-человечески я очень надеюсь, что много тяжелой, но интересной работы компенсирует им хотя бы часть того, что отнял у них Орден.
Глава шестнадцатая. Кровавый тиран: Приказано выжить
Королева Росана сладко спит, свернувшись клубочком в одном из кресел королевского кабинета. Ризван бережно накрывает ее горностаевой мантией и возвращается к рабочему столу.
Уже несколько часов они — законные самодержцы королевства Джахан. А вот законными супругами станут только завтра. Смешно. Сейчас-то они друг другу кто? Даже не сожители, ибо кроме того первого демонстративного поцелуя принцессы, от которого Ризван в обморок отправился, и не было ничего.
Но провести две церемонии одновременно — значит дать повод усомниться в законности обеих. А король Джахану сейчас нужнее чем королеве — законный муж. Поэтому свадьба будет завтра.
«Если доживу», — перед его величеством лист с королевским вензелем и угрозами в адрес безродной собаки, пытающейся своими грязными лапами замарать священный трон.
Записочку обнаружили приколотой простой канцелярской кнопкой к двери кабинета. Причем оба дежуривших в приемной гвардейца ничего подозрительного не видели. Понимают ведь сопляки, во что лезут, при старом короле куда более безобидные выходки заканчивались казнью. И нет же, честь им, видите ли, молчать не позволяет.