Вот только лично принявший коня хозяин едва зашел вслед за гостем в эдакое великолепие, как повалился в ноги магу и принялся истово целовать край его мантии.
— Пощадите, ваша милость! Всеми богами, что ни есть, умоляю!
— Чего стряслось-то?
— Только вы отъехать изволили, совсем парню моему похужело. Я, как вы велели, за знахарем послал, ни лошади, ни пол серебряной монеты не пожалел. Барсай, знахарь наш, приехал, посмотрел и сказал, что сделать ничего нельзя, потому как в кишках гной. Помрет, значит, и семи дней не пройдет, как помрет. Разве что колдовство делу поможет, говорит… Только на вашу милость уповать и остается. Спасите!
Трактирщик смолк, ибо глупо взывать к милосердию черного мага, да и денег ему предлагать тоже. Вот только и отступиться от безнадежной попытки избежать неизбежного сил не было. Стоящий перед магом на коленях человек просто молча вцепился в край фиолетовой мантии, как утопающий за соломинку.
Зикгер досадливо выругался в душе. Не иначе как обиженная на своего не шибко радетельного жреца Аждар дернула его озвучить свои утренние опасения. Теперь он в любом случае — крайний. Вмешается, или не вмешается, все равно действием или бездействием, но окажется виноватым в смерти парня.
— Показывай.
Они вошли в просторную и чисто убранную горницу, видимо предназначенную для ночлега солидных купцов. На широкой кровати пациента надо еще разыскать. Из-под перин один нос торчал. Зикгер прикрыл глаза. Все, что можно увидеть магическим зрением, он уже видел. Да вот только с недавних пор ему пришлось учиться доверять своим человеческим ощущениям не меньше, чем магическим. Вот и продублируем диагноз руками.
Хозяин трактира заворожено смотрел, как его милость мнет изрядное брюшко сына, смотрит язык, спрашивает о том, когда и как в туалет ходил.
— Да у меня, вроде, как и не болит уже, — пытался храбриться перепуганный не столько болезнью, сколько реакцией окружающих больной.
— Это плохо. Времени совсем нет. Вылазь из этого пухового гнезда и марш в залу. Ты, хозяин, веди на кухню, а потом дуй за дурман — цветком. Сам не торгуешь, найди, кто торгует или отними у того, кто потребляет.
Пока охающая кухарка кипятила в котелке выбранный магом нож, приносила крепкого вина и чистые простыни, пока сам Зикгер готовил вытяжку соломки дурман — цветка, мозг Великого магистра словно раскололся надвое. Одной частью головы его милость трусовато соображала, во что для него выльется эта авантюра. И несмотря на получающиеся неутешительные результаты, вторая часть хладнокровно, шаг за шагом планировала предстоящую операцию, собирая воедино отрывки знаний и собственного опыта. Первая его часть заткнулась, стоило господину магу щедро плеснуть крепкого вина себе на руки и выловить нож из котелка…
Когда Ухан Слонориус Зикгер, как был без мантии в одной перепачканной кровью рубахе с закатанными рукавами, вышел из трактира, на веранде его ждали только хозяин и его милость Бек в здорово подпаленной мантии. Зикгер устало плюхнулся рядом.
— Нормально все. Спит. И если к утру жар не поднимется, то через неделю ходить будет. Да и если поднимется, не страшно: что-то мне подсказывает, что сейчас сюда маги покруче нас с его милостью набегут — откачают. Народ-то где?
— На дракониху с детками пялятся, — ухмыльнулся Бек. — Кто по осени дракона одного прогуляться выпускал? Только не говори, что его не знаешь. В Джахане единственный в округе чистокровный пустынный дракон, у остальных — горные. А выводок у горной самочки — явные метисы.
— Так ты их сюда приволок?
— Да. Самка пока высиживала, да выводок выкармливала, оголодала совсем. Вот они овсяночки на бараньем жиру покушали и спят. Мамаша в анабиозе, молодняк от сытости. А народ глазеет.
— Какого демона?!..
— А что мне оставалось? Подполз к логову, гляжу, мать честная, они же вот-вот на крыло встанут! Они ж вчетвером всю округу от бескормицы спалят. Самку насилу оседлал, а молодняк где перебежкой, где подлетом за ней.
— И как она тебя подпустила?
— В том и беда, что не без магии, — сокрушено признался Сулим. — И сам не понял, как оно вышло, но только сила вернулась.
— Та же фигня. Кишка эта гнойная прямо в руках разлилась. Я сперва вычистил парню брюшину, а уж потом сообразил, каким заклинанием это сделал.
— Ризван, гаденыш, небось, уже почуял.
— Да демоны с ним, с Ризваом. А вот супермаг этот росавейский точно пришибет.
— Пришибет.
Стоило их милостям прийти к столь неутешительному для обоих выводу, как на веранде трактира открылся портал, из которого вышли знатный росавейский кудесник и неизвестный маг в просторном черном балахоне. Вслед за незнакомцем вылетел объемный баул. В мощных как у обезьяны руках мага даже не жезл — скорее легкий декоративный посох. Опереться на такой особенно массивному пришельцу не получится. Разве что собак отогнать.