Из продуктов, производимых в стране, Солон разрешил продавать за границу только оливковое масло, а другие вывозить не позволил.
Закон Солона предоставлял права гражданства только тем, кто был изгнан навсегда из родного города или переселился в Афины со всем домом для занятия ремеслом. Он рассчитывал, что они будут верными гражданами, – первые потому, что потеряли отечество, принужденно, вторые потому, что оставили его по своему убеждению.
Солон установил, чтобы все его законы оставались в силе в течение ста лет. Они были написаны на деревянных таблицах.
Совет давал коллективную присягу – твердо соблюдать Солоновы законы».
Солон писал о принятии греками своих законов:
«Я точно волк вертелся среди стаи псов. Все когда-то ликовали, а теперь всегда меня провожают злобным взглядом, словно я их злейший враг».
Солон был вынужден покинуть Афины. Вернувшись через десять лет в город, он застал тиранию. Только через много лет афиняне поняли и приняли его законодательство – основу государственного строя и гражданского единства греческого государства – полиса.
Тридцать лет, с 461 по 429 годы до н. э. Афинами правил Перикл, ставший вождем афинской демократии. Перикл говорил, что любовь народа непостоянна, народ признает только авторитет вождя. Перикл отдал все силы для того, чтобы Афины стали политическим центром Греции. Он попытался даже созвать съезд всех греческих государств-полисов, чему помешала Спарта. Последние пятнадцать лет Перикл был афинским стратегом. Греческий историк Фукидид писал: «Афины достигли при нем высшего могущества. Он не льстил толпе, но, пользуясь уважением, мог резко противоречить ей. Он руководил ей, потому что получил власть, не пользуясь недостойными средствами».
Перикл завершил все, начатое Солоном и продолженное Клисфеном. При нем афинская демократия окончательно утвердилась в Греции. Афиняне называли Перикла первым гражданином, признавая его главными качествами неподкупность и патриотизм.
Плутарх писал о Перикле:
«Что доставило жителям всего больше удовольствия и послужило городу украшением, что приводило весь свет в изумление, что, наконец, является единственным доказательством того, что прославленное могущество Эллады и ее прежнее богатство не ложный слух, – это постройка величественных зданий. Но за это, более чем за всю остальную политическую деятельность Перикла, враги осуждали его и чернили в Народном собрании.
Ввиду этого Перикл указывал народу:
«Если государство снабжено в достаточной мере предметами нужными для войны, необходимо тратить его богатство на такие работы, которые после окончания их доставят государству вечную славу, а во время исполнения будут служить тотчас же источником благосостояния, благодаря тому, что явится всевозможная работа и разные потребности, которые пробуждают всякие ремесла, дают занятие всем рукам, доставляют заработок чуть не всему государству, так что оно на свой счет себя и украшает, и кормит».
Тем более удивление заслуживают творения Перикла, что они созданы в короткое время, но для долговременного существования.
Перикл проводил свою политику согласно с государственным благом прямолинейно и непреклонно. По большей части он вел за собой народ убеждением и наставлением, так что народ сам хотел того же. Однако бывали случаи, когда народ выражал недовольство; тогда Перикл натягивал вожжи и, направляя его к его же благу, заставлял ео повиноваться своей воле, действуя совершенно также, как враг, который при продолжительной переменчивой болезни по временам позволяет сильные средства и спасительные лекарства.
В народе, имеющем столь сильную власть, возникают, естественно, всевозможные страсти. Перикл один умел искусно управлять ими, воздействуя на народ главным образом надеждой и страхом, как двумя руками: то он сдерживал его дерзкую самоуверенность, то при упадке духа ободрял и утешал его. Он доказал этим, что красноречие есть искусство управлять душами и что главная задача его заключается в умении правильно подходить к различным характерам и страстям, будто к каким-то тонам и звукам души, для извлечения которых требуется прикосновение или удар очень умелой руки. Однако причиной этого была не просто сила слова, но слава его жизни и доверие к нему: все видели его бескорыстие и неподкупность.