А в это время обстановка продолжала сгущаться. И тем не менее Сталин не давал разрешения на приведение войск в боевую готовность.
По этому вопросу С. К. Тимошенко и Г. К. Жуков с докладами по обстановке и предложениями по повышению боевой готовности войск западных приграничных округов были у Сталина 19 раз (апрель — 7, май — 6, июнь — 6 раз).
13 июня С. К. Тимошенко просил Сталина привести западные военные округа в боевую готовность и развернуть первые эшелоны по плану прикрытия. Однако это предложение было проигнорировано. «На другой день мы вновь были у Сталина и доложили… о необходимости приведения войск в полную боевую готовность. На что Сталин ответил: «Это же война, понимаете вы это оба или нет»20 . И все же после долгих и достаточно острых переговоров Сталин разрешил перебросить на Украину и в Белоруссию под видом подвижных лагерей по две общевойсковые армии, о чем говорилось выше (16, 19, 21, 22-я армии).
Тем временем ширился поток информации, в том числе от перебежчиков из немецкой армии. Попытки же командующих повысить боевую готовность жестоко пресекались.
Войска вермахта, занявшие исходные позиции, ожидали сигнала «Дортмунд»21 .
Вечером 21 июня начальник штаба КОВО доложил Г. К. Жукову, что фельдфебель немецкой армии, перебежавший на нашу сторону, сообщил о начале наступления немецких войск утром 22 июня. Об этом было доложено Сталину, который вызвал Тимошенко и Жукова в Кремль.
Ему был представлен проект директивы о приведении западных приграничных округов в полную боевую готовность. Но Сталин ее не одобрил, боясь спровоцировать военные действия гитлеровским руководством.
Гитлеру же была необходима провокация для объяснения развязывания войны. Об этом в свое время писал профессор Боннского университета Х. А. Якобсон.22
Не теряя времени Г. К. Жуков и Н. Ф. Ватутин подготовили проект директивы № 1. (док. № 4). Сталин прочитал его и передал наркому на подпись.23
Примерно в полночь 21 июня командующий КОВО генерал-полковник М. П. Кирпонос доложил о появлении еще одного перебежчика — немецкого солдата 222-го пехотного полка 74-й пехотной дивизии, который сообщил, что немецкие войска перейдут в наступление в 4 часа утра 22 июня. А некоторые командующие докладывали в Генштаб об усилении шума моторов у наших границ.
В 3 часа 15 минут утром 22 июня немцы начали боевые действия на фронтах, нанося первые удары по нашим аэродромам, уничтожая нашу авиацию, по военно-морским базам и по ряду крупных городов.
В 3.25 Сталина разбудил Жуков, который доложил обстановку. Сталин приказал вызвать Берию, Молотова, Маленкова, Тимошенко.
До 6.30 22 июня 1941 г. он не давал разрешения на ответные действия, и только после доклада Молотова Сталин санкционировал подписание директивы № 2 (док. № 5)24 .
Следует подчеркнуть, что директиву № 1 ЗапОВО получил в 1.45 22 июня, а армии получили ее в 3.00 этого же числа, и то не все, а в соединения и части она вообще не поступала, так как этому помешала выведенная из строя связь, а пользоваться радиосвязью с помощью шифров личный состав был не обучен (пользовались шифроблокнотами).
Директива № 2 была подписана Военным советом фронтов только в 7.15 22 июня 1941 г. Подписали ее С. К. Тимошенко, Г. К. Жуков и Г. М. Маленков (как член Главного Военного совета). В ней говорилось:
«Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу. Впредь до особого распоряжения войскам границу не переходить» (Директива передана: в ПрибВО в 8.15, ЛВО — в 9.00, ОдВО — 9.15.).
К 9.00 22 июня Генштаб подготовил проект Указа Президиума Верховного Совета СССР о проведении мобилизации и образовании Ставки Главного командования.
Сталин, заслушав С. К. Тимошенко и проведя несколько консультаций, ограничил масштабы мобилизации (до четырнадцати возрастов) и территории (мобилизация не коснулась среднеазиатского, забайкальского округов и дальневосточного фронта). (док. № 6). Отметим, что приписной состав этих округов очень пригодился, когда немцы стояли у стен Москвы.
Телеграмма о мобилизации была подписана в 16.00 22 июня 1941 г., а в 16.40 была сдана на Центральный телеграф. Передача оповещения по сигналу «Гроза» (о мобилизации) была начата Центральным телеграфом в 16.47, а закончилась в 17.00.
Командирам частей и соединений пришлось в это время действовать самостоятельно, без команд и сигналов от Главного командования, вскрывать склады с оружием, боеприпасами, снимать технику с консервации и принимать боевые решения, в то время как без разрешения запрещалось вести ответные действия и переходить границу.
В это время Верховный Совет и правительство спешно начали формировать высший орган стратегического руководства действующей армией — Ставку Главного Командования. Уже в 9.00 первого дня войны Генштаб представил проект постановления СНК и ЦК ВКП(б).
На следующий день, 23.06.1941 г. Постановлением СНК и ЦК ВКП(б) № 1 была образована Ставка ГК25 (док. № 8).
В ее состав вошли: нарком обороны Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко, начальник Генштаба генерал армии Г. К. Жуков, И. В. Сталин, В. М. Молотов, Маршалы Советского Союза С. М. Буденный и К. Е. Ворошилов, нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов. С этого момента все директивы по действующей армии подписывались председателем Ставки или по поручению Ставки — начальником Генштаба.
Директива № 3 (док. №7)26 Военным советам Северо-Западного, Западного, Юго-Западного и Южного фронтов, подписанная Тимошенко, Жуковым и Маленковым, предписывала: «Ближайшей задачей войск на 23—24.06. ставлю: а) Концентрическими ударами войск СЗФ и ЗФ окружить и уничтожить Сувалковскую группировку, и к исходу 24. 06. овладеть районом Сувалки; б) Мощными концентрическими ударами механизированных корпусов всей авиации Юго-Западного фронта и других войск, 5-й, 6-й армий окружить и уничтожить группировку противника, наступающего в направлении Владимир — Волынск — Броды. К исходу 24.06 овладеть районом Люблин». 3) Приказываю: а) Армиям Северного фронта продолжать прочное прикрытие госграницы. Остальным фронтам прочно удерживать занимаемые рубежи».
Это соответствовало задачам, поставленным в последнем варианте плана войны (Об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил на Западе и на Востоке на 1940—1941 гг.).
Но это не соответствовало сложившейся стратегической обстановке, так как ввиду отсутствия связи с войсками Генштаб обстановки не знал.
Г. К. Жуков, находившийся в войсках Юго-Западного фронта, был против такой директивы, но Н. Ф. Ватутин, оставшийся за него в Генштабе, сказал, что это дело решенное. (Решение принадлежало Сталину, который в то время не считался ни с наркомом, ни с Генштабом). Поэтому высшее руководство действовало по довоенным документам, а войска — по обстановке на данное время. Доказательством этого явились действия Западного фронта, о которых будет сказано ниже.