Вернемся к делам Ставки. Она во главе с ее председателем С. К. Тимошенко не владела никакой властью без решения Сталина.
Члены Политбюро ЦК ВКП(б) уговаривали Сталина возглавить Ставку.
В июле 1941 года Постановлением ГКО № 83сс (док. № 15)27 . от 10 июля 1941 г. Ставка была преобразована в Ставку Верховного командования, куда вошел Б. М. Шапошников, а адмирал Н. Г. Кузнецов был из нее выведен.
Председателем Ставки Верховного командования стал И. В. Сталин.
8 августа Верховным Главнокомандующим был утвержден Сталин, а Ставка получила статус Ставки Верховного Главнокомандования.
Ее состав был кардинально изменен только Постановлением ГКО № 7550с от 18 февраля 1945 года28 .
Верховный Главнокомандующий, нарком обороны И. В. Сталин, заместитель наркома обороны — заместитель Верховного Главнокомандующего (с 28.08.42 г.) Г. К. Жуков, А. М. Василевский, Н. А. Булганин, начальник Генштаба А. И. Антонов, нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов.
Ставка ВГК не являлась структурным подразделением Государственного Комитета Обороны, но через нее ГКО руководил вооруженной борьбой действующей армии.
Стиль работы Ставки Верховного Командования определялся характером И. В. Сталина, его мнение было единственно правильным и переубедить его было делом невозможным. Против его решения могли выступить Г. К. Жуков и Н. А. Вознесенский (председатель Госплана), а остальные же члены Ставки и руководство его поддерживали. Он не терпел в своем окружении людей, которые возражали ему. Так было с Жуковым, который поддержал мнение командующего Юго-Западным фронтом и всего Военного совета фронта об оставлении Киева и нанесении контрудара в районе Ельни. За что немедленно был снят с должности начальника Генштаба, а на его должность был назначен Б. М. Шапошников, который, хотя и имел иногда, отличное от сталинского мнение, на заседаниях Ставки все-таки поддерживал Сталина. На вопрос Жукова, почему он так поступал (а до этого в личной беседе он соглашался с Георгием Константиновичем), он отвечал: «Голубчик, это дело было решенным до обсуждения вопроса».
Вот какой разговор Б. Шапошникова с С. Тимошенко и Н. Хрущевым автору этой книги удалось прочитать: «Шапошников: В 4 часа 15.09.41 г. Военный совет Юго-Западного фронта передал: «Москва, товарищу Сталину — обстановка требует немедленного вывода войск из КИУР (Киевский укрепленный район). …Считаю, что мираж окружения охватывает прежде всего Военный совет Юго-Западного фронта». Тимошенко, Хрущев: «Думаем, что надо оставить в силе наши указания, вытекающие из указаний тов. Сталина, в случае необходимости организовать оборону непосредственно на подступах Киева»29 .
И дождались. В районе Киева была окружена большая группировка войск, а весь Военный совет во главе с командующим погиб, хотя генерала И. Х. Баграмяна послали на самолете с устным распоряжением об отводе войск на восточный берег Днепра.
Баграмян не мог дать М. П. Кирпоносу письменного документа (которого у него не было), поэтому Военный совет принял «решение стоять насмерть», а когда были окружены и пытались прорываться, было уже поздно. Благодаря упрямству одного человека (Сталина) и покладистости второго (Шапошникова) и произошла катастрофа. И за нее никто из живых не ответил.
Хотелось бы подчеркнуть, что самая тяжелая ноша в начальном периоде Великой Отечественной войны была уготована армиям прикрытия западных приграничных округов, войскам ПВО, ВВС и флота, а также пограничникам (53 отряда и 9 пограничных комендатур, 30 строительных и инженерных батальонов, выделенных для строительства оборонительных сооружений, 11 полков НКВД).
Крупные потери понесли наши войска на всех трех стратегических направлениях. Но не по вине войск, удерживающих указанные рубежи. Выполняя приказы по удержанию занимаемых рубежей, в большинстве своем они дрались до последнего патрона. Многие из них прорвались из окружения и становились костяком партизанских отрядов.
О причинах крупных поражений наших Вооруженных Сил говорилось много, было много споров, дискуссий, опубликовано много статей, монографий и книг, в которых авторы обосновывают причины этих поражений. Таких причин много. Но среди них, наверное, есть главные, и в частности:
— отсутствие прогноза, хотя бы примерного времени нападения Германии, вера Сталина в то, что Гитлер не посмеет напасть на Россию, нарушив пакт о ненападении; устаревшее мнение, что войны начинаются по схеме:
а) устные претензии (ультиматумы);
б) нота государства с претензиями и требованиями;
в) объявление войны, забыв, что в ХХ веке агрессоры нападают на жертву в любое выгодное для себя время, без объявления войны, в зависимости от собственной готовности;
— консервативный анализ намерений и замыслов по схеме: когда война начинается сражениями армий вторжения с одной стороны и армий прикрытия с другой стороны, только через 20—30 суток после отмобилизования и сосредоточения их начинаются стратегические операции;
— стратегические просчеты в оценке противника (место главной группировки и направление главного удара);
— отсутствие реальных данных по вине плохой разведки;
— отсутствие надежной связи с войсками.
Указанные стратегические просчеты Верховного Командования повлияли на исход начального периода войны. Потери, в том числе и территорий, и утраты пришлось восстанавливать путем невероятных усилий всего народа.
К сожалению, многие из ошибок Ставки ВГК повторялись до осени 1942 г., до тех пор пока Сталин не стал прислушиваться к мнениям Генштаба и командующих. И начиная со Сталинградской битвы, стратегическая инициатива стала переходить в руки Советского Верховного Командования, а с Курской битвы она удерживалась вооруженными силами до конца войны.
Удар мощных группировок немецких войск, несмотря на то, что данных о намерениях противника было у нашего командования предостаточно, был внезапным даже в стратегическом масштабе.
В результате Северо-Западный фронт был расколот на части, 27-я армия отступала на Ригу, а 11-я армия — на Полоцк, а у 8-й армии оголились фланги и полностью нарушилось оперативное взаимодействие.
21 июня довольно поздно командование войсками Западного фронта принимало группу артистов, было культурное мероприятие. В связи с этим полевое управление фронта заняло командный пункт лишь в 4.00 22 июня, когда диверсантами были нарушены линии связи с подчиненными армиями. Если бы на КП прибыла часть штаба раньше, то, обнаружив неисправность на некоторых направлениях, можно было что-то предпринять. Тем более что КП фронта было в 8 километрах северо-западнее Минска, куда можно было добраться в течение одного часа. Это и было причиной несвоевременного доведения до сведения штабов соответствующих директив о приведении войск в полную боевую готовность. Поэтому войска армий прикрытия своевременно не смогли занять рубежи обороны и лишь в отдельных случаях их заняли передовые части.
Другая причина, повлиявшая на исход приграничных сражений, заключалась в том, что командование не разгадало замысла противника, и войска действовали в соответствии с предвоенным планом прикрытия госграницы. Скажем, противник, наносящий удар в направлении Гродно, был слабее группировки, наносящей удар из района Бреста. В состав этой группировки входила 2-я танковая группа и несколько пехотных дивизий 4-й полевой армии.