Картина должна свидетельствовать о состоятельности, благополучии и высоких моральных качествах моделей. Чего стоят ее размеры — Риберг заказал работу более трех метров в длину. Сын делает жест рукой, словно указывая на просторы владений, а его жена взирает на зрителя, демонстрируя свою красоту. Ее взгляд при этом спокоен и благожелателен, все говорит о полагающейся женщине ее круга добродетельности. Отец и сын очень тепло смотрят друг на друга — художник и его заказчик дают понять, что в семье царят мир, взаимопонимание и согласие.
Новой чертой в таких портретах стало щедрое изображение природы, персонажи показаны в великолепном окружении зелени ухоженного родового парка. На заднем плане открывается вид на равнину.
Искусство XIX–XX веков
Йенс Юэль прославился своими многочисленными портретами и жанровыми сценками, где важную роль играет пейзаж. Королевская семья, которая заказывала ему произведения, наделила мастера статусом придворного живописца.
В конце XVIII века у копенгагенских жителей появилось новое любимое времяпрепровождение — пикники на так называемой Танцевальной поляне в Соргенфри к северу от города. Здесь собирались, чтобы расслабиться, поиграть в игры и пообщаться.
Художник запечатлел одну из таких сценок отдыха. Как и во многих его произведениях, в этом изображения людей помещены в прекрасные природные декорации. Выписывая маленькие фигурки людей, мастер дает почувствовать громадность мира. Он равномерно распределяет повествование по полотну. Слева в глубине из экипажа выходит группа нарядно одетых людей, в центре на качелях, подвешенных к ветвям деревьев, качается молодая женщина. Интересно, что в данный период в картинах стиля рококо героинь часто показывали за этим занятием. Их развевающиеся юбки обыгрывали эротическую тему. Здесь эти нотки отсутствуют, однако очень важен сам мотив движения, качели своей динамикой связывают части полотна.
Работы живописца относятся к тому периоду в истории датского искусства, когда главенствующую роль играли жанровые сцены с изображением горожан, которые и были их заказчиками. Живость и стремление не только отразить сюжет, но и создать эмоциональную атмосферу, приближают полотна художника к так называемому золотому веку датской живописи, начавшемуся непосредственно с наступлением XIX столетия.
Юхан Кристиан Даль считается величайшим художником эпохи романтизма в Норвегии. Его называют родоначальником золотого века норвежской живописи, а также отцом национального пейзажа. Классическая история искусства страны началась лишь в XIX веке, и Даль стал первым мастером, который достиг европейского уровня профессионализма. Большую часть жизни он провел вдали от родного края, однако очень много сделал для становления отечественной культуры. Например, стал одной из ключевых фигур в основании Национальной галереи, создал целый ряд монументальных работ на тему истории края, занимался сохранением уникальных церквей. В 1818 Даль отправился в немецкий город Дрезден, где сразу же познакомился с лидером германской романтической живописи великим Каспаром Давидом Фридрихом. Тот помог норвежцу обосноваться на чужбине, и они стали большими друзьями. Влияние Фридриха на работы художника несомненно. Он, как и его немецкий товарищ, создает пейзажи, которые являются символическим отображением состояния души человека. Атмосфера окружающего мира напрямую понимается живописцем как портрет собственной духовной жизни.
Эта картина является свидетельством решающего периода в творческом становлении мастера. Принц Кристиан Фредерик в 1820 пригласил его в Неаполь, это было нередко для королевских лиц Европы. Венценосные особы окружали себя музыкантами, поэтами и художниками, что повышало культурный уровень монархов в глазах подданных. В Италии живописец провел десять месяцев. Наблюдения за сильным и контрастным южным солнечным светом, разнообразием красок, щедростью местной природы позволили ему раскрыть все грани своего таланта. В представленном полотне видно, как искусно норвежец соединяет благородные тона коричневого и красного в традиции старых голландских мастеров, романтическую страстность клубов дыма, извергающейся лавы и нежную дымку предрассветного неба. Две фигуры, данные со спины, наблюдающие за Везувием, напоминают излюбленный прием Каспара Давида Фридриха. Их размеры показывают зрителю громадный масштаб происходящего и одновременно оставляют его будто одиноким наблюдателем грандиозной сцены, не вступают с ним в визуальный контакт.