— А разве это самое главное? Мне пригрозили, если я откажусь, пострадают мои родные. Вы ведь тоже бы подумали о своем ребенке, если бы вам угрожали, правда? — прямо в глаза Наташе посмотрела Женя.
У Наташи внутри все похолодело.
— Знаете, когда угрожают родным, тут не до собственных амбиций… — хитро улыбнулась Женя.
— Насколько мне известно, у вас нет близких родных, — сдерживая дрожь, сказала Наташа.
— У меня даже мужа нет, — снова улыбнулась Женя.
— Но если бы вы заявили в милицию…
— На свободе всегда остаются друзья, — многозначительно произнесла Полока.
Хорошо, что судья объявила перерыв до завтрашнего дня. Наташа почувствовала, что больше не сможет сказать ни слова.
Следующий день начался с плохого известия.
С Ванечкой ночью произошел приступ, его срочно госпитализировали, но спасти не смогли. Он умер от прободения язвы.
Подсудимые смотрели на Наташу с мрачной ненавистью. Наташа и сама считала себя виноватой, хотя не раз обращалась к тюремному начальству с просьбой положить Стукалина в больницу. Но ведь дело не в этом. Наташе так хотелось пробудить в этих подонках хоть немного совести, а получилось, что она спровоцировала смерть.
Судебное разбирательство приближалось к концу. Были исследованы все эпизоды, опрошены свидетели, эксперты, зачитаны все документы и даны показания. Уточнялись кое-какие детали. И приближался для Наташи самый страшный миг, когда она должна будет потребовать у суда…
Нет, Наташа даже думать об этом не могла. Панический страх теперь перерос в постоянную тревогу. Она приходила домой, смотрела на свою дочь, на мужа, она разговаривала с людьми и все время думала: «Мне придется просить смерть…»
Так сложилось, что где-то в ноосфере или в Божьих промыслах пересеклись линии жизни Натальи Клюевой и семерых подсудимых. И это пересечение должно было стать роковым.
Он сидел в комнате, которая была по всем признакам похожа на обыкновенный начальственный кабинет, если бы не иконы в углу и светящаяся лампада под ними.
Увидел Наташу и встал.
— Здравствуйте, Наталья Михайловна.
— Здравствуйте…
— Если по делу — Андрей Олегович, если по душе — батюшка.
— Я попробую, — смутилась Наташа. — Батюшка…
Погостин был в рясе. Черное, облегающее фигуру одеяние, скромный крест на груди, волосы гладко зачесаны назад, очки в металлической оправе.
— Тогда пойдемте на улицу.
И Наташа послушно пошла за ним. Еще когда входила в кабинет, еще когда здоровалась, да даже и сейчас, можно было все перевести в дежурную беседу, дескать, как вы, что вы, погода, политика…
Наташа и шла сюда, уверенная, что не застанет Погостина, а если застанет, то о самом главном не спросит. Но все-таки шла, и все-таки к православному священнику. И все ее сомнения и ироничное отношение к христианству вдруг почудились ей эстетской брюзгливостью. Почему-то не к Графу пошла, почему-то забыла о богах на все случаи жизни, а почему-то об одном подумала…
— Я так и не покрестила дочь.
— Так у вас дочь родилась? — искренне обрадовался Погостин.
— Да, Инной назвали…
— Но вы ведь не за этим пришли, — тихо сказал священник.
— Почему… И за этим тоже.
Они присели на скамью во дворе. Людей не было. Уже вечерело, становилось прохладно.
— Ну так давайте покрестим. Погостин вдруг коснулся ее руки: — У вас горе?
— Не знаю, — зябко повела плечами Наташа.
— Я не знаю… Я просто не знаю, что делать, батюшка…
— А что делать… Горем поделишься — оно меньше станет. Радостью поделишься — больше станет.
— Это не горе, Андрей Олегович. Это ужас какой-то… Вот вы мне скажите: как христианство относится к смерти?
— Вы ведь говорите не о смерти как таковой, — с легкой укоризной сказал Погостин. — Вы ведь о другом?
— Ну да! Да! Я же прокурор, вы знаете… И вот у меня сидят люди… И я должна просить для них смерти…
— Они грешники?
— Грешники? Да они подонки! Они убийцы… Они убивали детей даже!
— И что?
— Но они же люди.
— Вот вы и сами ответили. Они жили среди людей и людские законы нарушили, стало быть, судить их должен суд людской, по всей строгости.
— Это я понимаю! Это все верно… Но это же должна сделать я!
— Ох, милая вы моя Наталья Михайловна… Прелесть. Это называется «прелесть» в христианской иерархии искушений. Что вы сможете сделать? Если не будет на то воли Господней, ни один волос с их головы не упадет…
— Значит, когда они убивали мальчика, на то была воля Господня?