Иными были взаимоотношения Бабура с племенами мех-мандов и гагиани. В случае необходимости он мог рассчитывать на помощь дождей этих племен. В «Бабур-наме» сообщается: «Как в Хорасане и Самарканде кочуют тюрки и аймаки, так и в этой области (Кабуле. — С. Д.) кочуют хазарейцы и афганцы. Из хазарейцев там больше всего [представителей племени]
Султана Масуда, из афганцев больше всего мехмандов» [БН, л. 140а]. И далее Бабур пишет: «Когда мы ... остановились в Гарм-Чашма, ко мне привели одного из начальников (старост) племени гагиани, [по имени} Пихи, который пришел туда с караванами. Мы взяли Пихи с собой, чтобы он указывал хорошие места и дороги» [БН, л. 1456]. И еще: «В это время афган-цы-гагиани были в Пешаваре; боясь моего войска, они потянулись к подножию гор. Один из их начальников, Хоеров Гагиани, пришел на эту стоянку и вступил ко мне в услужение. Его тоже, как и Пихи, мы взяли с собой, чтобы они указывали нам хорошие места и дорогу» [БН, л. 146а]. Как доказательно утверждает, касаясь отношений некоторых афганских племен с правителями Могольской империи, И. М. Рейснер, «некоторые из вождей племен халилов, мехмандов, дадазаев и гагиани собирали дань для моголов и время от времени являлись к Делийскому двору, привозя с собой по возвращении грамоты на пожалование их землей и указы, освобождающие их от уплаты дани» 17.
Итак, если одни племена Бабур пытался принудить к покорности, высылая против них карательные отряды, то с другими, а именно — что очень показательно — с племенами, жившими вблизи более развитых районов, у него складывались вполне дружественные отношения. Такими племенами были: юсуфзаи, мехманды, таркалани, джилвани, урукзаи, дилакзаи.
Например, племя мехмандов полностью признало власть Бабура. При этом он взял их под свою защиту и оберегал их интересы. В 1507/08 г., когда войско Бабура выступило в поход против хильджей, некоторые спутники Бабура сообщили ему, что в Маште, в окрестностях Кабула, находятся мехманды, и сказали, что хорошо было бы напасть сначала на них. Но Бабур категорически отверг этот совет: «Разве можно!.. Не достигнув цели, ограбить своих же крестьян 18 и вернуться?! Это вещь невозможная» [БН, л. 203а].
Хорошими были отношения Бабура и с племенем таркалани, кочевавшим в окрестностях тумана Мандавар и округе Ламганат. В своих мемуарах Бабур рассказывает, как в 1519/20 г. он, приехав в Мандавар, отправился на прогулку к источнику Кингар. Затем вождь таркалани Шер-хан пригласил Бабура к себе в дом и устроил в его честь пир [БН, л. 251 а].
С еще большей симпатией Бабур относился к племени урук-заев: воины этого племени принимали участие в его военных походах. Так, например, в 1525/26 г. Бабур включил группу урукзаев в отряд своего военачальника Муллы Аппака и отправил их для покорения Куила [БН, л. 296а].
Изучая отношения Бабура с различными афганскими племенами, нельзя не заметить следующую закономерность. Жившие в отдаленных горных районах племена, среди которых в большей степени сохранялись родо-племенные порядки, а про-80
цесс классообразования находился в начальной стадии, оказывали Бабуру наиболее упорное сопротивление.
Так называемые «мирные» отношения устанавливались с более развитыми в социально-экономическом отношении племенами, живущими вблизи культурных оазисов. Процесс имущественной дифференциации в их среде уже привел к выделению племенной верхушки, заинтересованной в укреплении и дальнейшем развитии своей власти над соплеменниками. Это могло быть обеспечено прежде всего поддержкой их со стороны более могущественного феодала, т. е. благодаря включению их в феодальную иерархию, а территории их племени — в систему феодального землевладения. Получая поддержку центральной власти, имевшей в своем распоряжении сильный аппарат принуждения, феодализировавшаяся знать афганских племен приобретала определенную гарантию дальнейшего укрепления своих классовых позиций. Центральная власть, в свою очередь, с помощью племенной верхушки могла рассчитывать на включение населения данной территории в число своих подданных, являвшихся объектом феодальной эксплуатации. Именно в этом заключалась суть «добрососедских» отношений Бабура с некоторыми из афганских племен.