соглашаются. "Ну, – говорит старший милиционер, – давайте платить штраф". "За что?" –
удивляются мужики. "Так ведь вы самогон гнали? Гнали. Значит надо платить".
Самогонщики изобразили на лицах удивление: "Какой самогон? Никакого самогона в наших
бутылях нету. Не занимаемся мы этим". Милиционеры аж подпрыгнули: "Как нету?!"
Открыли бутыли, а там вода. Когда и как мужики подменили содержимое бутылей, я не знаю
до сих пор. Но милиционеры после этого на антисамогонные акции в наш поселок ездили без
особой радости. Случались у нас и другие курьезы. Помню, как все поразились, когда узнали, что поп отец Андрей расстригся и вскоре вступил в партию. Работая в сельсовете, а потом
секретарем правления потребительского общества, я начал самостоятельно зарабатывать.
Деньги были пусть и небольшие, но помогали семье выжить.
А как же учеба?
В том-то и загвоздка. После того как я окончил семь классов, встал вопрос, что мне делать
дальше. И как бы ни было трудно, родители решили, что мне нужно продолжать учиться.
Поблизости школы второй ступени не было. И мать с отцом решили отправить меня в
уездный город Одоев. Во-первых, от него было двенадцать верст до Говоренок. А такой путь
я мог легко пройти пешком. А во-вторых, в Одоеве жила сестра отца. На том порешили, и я
снова поехал к деду и бабушке.
Фото: РГАКФД/Росинформ / Коммерсантъ
"Орджоникидзе говорил с акцентом, не всегда правильно, но умел так зажечь зал, что люди
поднимались и шли туда, куда он призывал"
"Трудно было сосчитать все магазинчики и лавки"
Там тоже жизнь наладилась?
Было это в 1925 году, в самый разгар нэпа. Торговая жизнь в Одоеве била ключом. Ни в чем
не было недостатка. На центральной улице находился частный магазин по продаже ситца, а
рядом – сукна. Недалеко от них был магазин районной потребкооперации – раймаг – и еще
один государственный. Трудно было сосчитать все магазинчики и лавки, торгующие
мануфактурой, галантереей, всякими хозяйственными товарами. И в любой лавочке
обслуживали так вежливо, как теперь это трудно представить. В двух частных
парикмахерских, куда я в девятом классе раз в неделю начал ходить бриться, соблюдалась
исключительная чистота. Они же были своеобразными информационными центрами.
Парикмахер, пока обслуживал клиента, успевал обменяться с ним последними новостями.
Работали частные портные. Но для нас, школьников, самыми интересными объектами были
газетный киоск, в котором мы покупали тетради, карандаши и разные нужные мелочи, и три
небольшие булочные, где продавали кренделя и плюшки. Все было очень дешево. Плюшка, к
примеру, стоила две копейки. И мы на большой перемене бегали за ними из школы. Но, когда
вырваться не было возможности – уроков и общественных дел было по горло, – мы посылали
за ними школьного сторожа, и он брал с нас по три копейки за плюшку. Все как-то пытались
зарабатывать. Мы, комсомольцы, выписывали на нашу организацию газеты, читали их
аккуратно, а потом продавали на завертки в частную лавку. А полученные копейки пускали
на финансирование наших мероприятий.
А как жили крестьяне?
Каждую субботу и воскресенье в Одоеве проходили ярмарки, куда окрестные крестьяне
привозили мясо, зерно, картошку, яблоки, дрова. Мастера-гончары продавали там свои
миски, кружки и горшки. Полно было всяких самодельных игрушек. Но особенно много
осенью продавали фруктов. Весов ни у кого не было, поэтому яблоки и груши продавались
ведрами, бочонками и возами. Эти ярмарки остались у меня в памяти навсегда. Муж тетки, у
которой я жил, маленький тщедушный человечек, был кузнецом. Он славился по всей округе
умением подковывать лошадей. Так вот в ярмарочные дни он своим мастерством зарабатывал
порядочные по тем временам деньги. Покупал дрова и продукты, а все остальные деньги
пропивал. Пил он аккуратно с понедельника по пятницу и без продыху. Но семья все равно
жила и питалась прилично. На столе обязательно было первое и второе. И ели не из одной
миски, а каждый из своей. Не забывал меня и дед. Каждую неделю он пешком приходил ко
мне в Одоев и приносил что-нибудь поесть: сало или еще что-нибудь и буханку хлеба из
светлой ржи. Все этот я отдавал тетке на общий стол. Иногда я сам в выходные дни шел в
Говоренки, а в понедельник утром приходил в школу. Эти двенадцативерстные прогулки, думаю, помогли сохранить здоровье и прожить много лет и мне, и деду. Я забрал их с