Блюмкин считался одним из лучших "международников" ОГПУ, работал в Монголии, а в 1928 г. стал резидентом на Ближнем Востоке. Действуя под видом персидского купца, изъездил весь этот регион, создавая первую сеть советской агентуры в Сирии, Палестине, Египте, Ливане, Трансиордании. И добился таких успехов, что в его ведение собирались передать и Ирак, и Иран, и Индию. Он делал доклады для членов ЦК и чекистского руководства. Но на свою беду в Константинополе Блюмкин встретился с опальным Троцким и горячо взялся помогать поверженному кумиру. В частности, прихватил в СССР его письмо для тех партийных деятелей, которые считались оппозиционерами.
Но первый же, кому он показал письмо - Радек (уже побывавший в полуторагодичной ссылке), жутко перепугался и поспешил его заложить Сталину. Все источники сходятся на том, что 29-летний Блюмкин умер достойно. Когда его брали, пытался отстреливаться. А перед расстрелом выкрикнул: "Да здравствует товарищ Троцкий!" и "Да здравствует мировая революция!"
9. Пауки в кремлевской банке
Представление о дружной "ленинской когорте", впоследствии преданной и распотрошенной Сталиным - всего лишь плоский и примитивный миф хрущевской эпохи. У людей, заведомо отрицающих общечеловеческие нормы морали и нравственности, которые они пытались разрушить и у других, уж конечно же, и друг к другу рыцарского отношения существовать не могло. В конце концов, стоит вспомнить, что вражда Сталин - Троцкий, Зиновьев - Троцкий, и многие другие конфликты, выплеснувшиеся потом наружу, зародились еще в 1918-19 гг. Ленин разве что сдерживал их, а порой и играл на них из собственных тактических соображений.
И, между прочим, в рамках данного вопроса обращает на себя внимание довольно темная история с покушением на Ленина 30. 8. 1918 г. Оговорюсь, что это лишь версии. Но они представляются довольно любопытными и многозначительными, поэтому я позволю себе посвятить им целую главу. Так, уже многие исследователи обратили внимание, что в материалах следствия нет никаких доказательств причастности к теракту Фанни Каплан (Фейги Ройд). Более того, некоторые факты прямо ставят это под сомнение.
Возьмем, например, показания Сергея Батулина, осуществившего задержание Каплан: "Человека, стрелявшего в Ленина, я не видел. Я не растерялся и закричал: "Держите убийцу товарища Ленина!" и с этими криками выбежал на Серпуховку, по которой одиночным порядком и группами бежали в разных направлениях перепуганные выстрелами и общей сумятицей люди. Я увидел двух девушек, которые по моему глубокому убеждению, бежали по той же причине, что позади них бежал я и другие люди, и которых я отказался преследовать. В это время позади себя, около дерева, я увидел с портфелем и зонтиком в руках женщину, которая своим странным видом обратила мое внимание. Она имела вид человека, спасающегося от преследования, запуганного и затравленного. Я спросил эту женщину, зачем она сюда попала. На эти слова она ответила: "А зачем вам это нужно?" Тогда я, обыскав ее карманы и взяв ее портфель и зонтик, предложил идти со мной..."
В дороге С. Батулин, "чуя в ней лицо, покушавшееся на т. Ленина", пытается допросить ее. Она затравленно твердит на все вопросы примерно одно и то же: "А зачем вам это нужно знать?" В общем-то, вполне нормальная реакция для женщины, которую вдруг схватили на улице и куда-то тащат. Да и что касается "странного вида" - она стояла на улице, по которой вдруг с воплями понесся народ. Не лишне вспомнить и то, что у Каплан была тяжелая нервная болезнь еще со времен каторги. Далее - "на Серпуховке кто-то из толпы в этой женщине узнал человека, стрелявшего в Ленина..." Простите, а что же еще крикнут из толпы о человеке, которого уже взяли и ведут? Во всех свидетельских показаниях фигурируют и другие кандидатуры на покушение некий подозрительный гимназист, "человек в матросской фуражке". Отметим, что сам Ленин, едва шофер Гиль подбежал к нему, спросил в первую очередь: "Поймали его или нет?" А бюллетень ЦИК за подписью Свердлова, выпущенный вечером 30. 8, сообщал: "Двое стрелявших задержаны. Их личности выясняются". Вторым задержанным оказывается некто Протопопов, о котором больше вообще ничего не известно - его расстреляли даже раньше, чем Каплан и больше нигде не упоминали, будто его и не было.
Но дело о покушении на Ленина все состоит из подобных "неувязок". Хотя Каплан якобы и была опознана "рядом рабочих", но нигде эти самые "рабочие" и их конкретные показания не упоминаются. И "товарищ Гиль был почти единственным свидетелем", как пишет Бонч-Бруевич. Он и выступает единственным свидетелем, опознающим Фанни Каплан. Остальные же, как С. Батулин, Н. Иванов и др., дружно утверждают, что не видели, кто стрелял, и их показания привязываются к личности обвиняемой лишь после ее ареста. Но и свидетельства Гиля тоже крайне противоречивы. В первоначальных показаниях он сообщает, что видел лишь "руку с револьвером". И лишь в более поздних пересказах сталкивается с террористкой лицом к лицу - и она, отстрелявшись, бросает револьвер ему под ноги.
Но этот брошенный посреди заводского двора револьвер рабочие "находят" только через четыре дня! И лишь 3. 9. 1918 он всплывает вдруг на следствии. Кстати, обратите внимание, что по данным обыска, экипирована была Каплан явно не для теракта - при задержании у нее отбирают портфель и зонтик. Однако портфель того времени - это отнюдь не изящный дипломат, и свидетель Мамонов даже называет его "чемоданом". Да и зонт начала века представлял собой довольно громоздкую конструкцию. Вот и попробуйте, нагрузившись такими вещами и как-то манипулируя ими в руках, прицельно стрелять из пистолета. А потом ускользнуть через толпу и удирать. Почему-то поспешив избавиться от оружия, но с неуклюжим зонтом и "чемоданом", в котором не было ничегошеньки ценного... А пуля, которую в 1922 г. немецкий профессор Борхардт извлек из шеи Ленина, оказалась вовсе и не от этого револьвера.
Каплан притащили в комендатуру Замоскворецкого района, где раздели догола и подвергли тщательнейшему обыску. Не обнаружившему абсолютно никаких улик или зацепок. После чего начались непрерывные допросы. Сначала там же, в комендатуре, потом на Лубянке, потом в Кремле. Сменяя друг друга, ее в течение нескольких дней допрашивали Дьяков, Петерс, Курский, Козловский, Аванесов, Скрыпник, Кингисепп. Александр Солженицын очень красноречиво описал, что способны сделать даже с сильными мужчинами бессонница и непрерывный многодневный допрос. Даже без воздействия других пыток, которые в то время уже применялись. Какая же может быть цена собственным признаниям Каплан? Впрочем, и протоколы ее допросов выглядят не очень солидно. Так, 31. 8 она не хочет или затрудняется отвечать даже на чисто технические вопросы: сколько раз стреляла, из какого револьвера. Странно, не правда ли? Особенно если вспомнить, что в данный момент само следствие ответов на эти вопросы не знало. Ведь револьвер возникает только 3. 9, и тогда же было определено, что из него сделано три выстрела. В других же случаях часто бросается в глаза, что вопросы как бы подсказывают ответы на них. То есть подсказывают обвиняемой информацию, уже известную следователям, которую обязан был знать и стрелявший.
Данные о признаниях Каплан в разных источниках далеко не однозначны. Петерс через несколько лет напишет, что убеждал ее покаяться и тем самым смягчить свою вину. "Она же или плакала, или ругалась зло, с ненавистью, решительно отказываясь давать какие-либо показания". А член коллегии Наркомюста Козловский писал, что она "держит себя растерянно, говорит несвязно" и производит впечатление истерического человека. Что вполне объяснимо. Ведь Каплан была тяжело больной. И к тому же... полуслепой. В 1907 г., когда она в группе анархистов участвовала в подготовке покушения на киевского губернатора, в ее комнате по неосторожности взорвалась бомба. Несколько соратников было убито, а сама она получила тяжелую контузию и была арестована, получив пожизненную каторгу. Как сообщала ее подруга, "... Каплан ослепла 9 января, в четвертую годовщину Кровавого воскресенья... Она и прежде теряла зрение, но ненадолго, на два-три дня. На этот раз ее прозрение длилось почти три года. Тюремные врачи потерю зрения Фаней Каплан связывали с резкими головными болями, которыми она жестоко страдала на каторге". Кстати, вот зачем оказался в ее руках зонт. Из-за проблем со зрением, способных непредсказуемо усилиться в любую минуту. Ведь в те времена зонты служили одновременно и тростью - и разумеется, для молодой женщины это казалось предпочтительнее, чем ходить с палочкой.