— Нет, Грог. Для этого есть алмеры и никты. Мы — жрецы Ниргала, а не наемники. Конклав теней будет давать тебе задания. Хозяин говорит только с ними, а также с избранными слугами вроде меня.
Последнее время в его голове царила пустота, но когда Бангладор упомянул конклав, внутри что-то щелкнуло. О нем же он говорил вчера вечером. Грог напряг память и откуда-то вспомнил, что некроманты жили в священном городе на краю пустыни, так далеко на севере, что туда не удавалось добраться ни одному магорскому солдату.
— Конклав теней правит Сураном наравне с владыкой пустынь. В него входят двенадцать некромантов во главе с верховным привелителем Назиром, — пояснил Бангладор, прочитав его мысли. — Алмеры называют их «старейшинами». Они живут в Ниппуре при дворе владыки Колмара и собираются на совет раз в месяц, в специально отведенной для этих целей башне. Там же они видят сны, в которых с ними говорит наш хозяин. Именно старейшины послали меня сюда.
— Они знали, что я живу на Миркхолде?
— Колмар знал. Ниргал говорил с ним во сне двадцать четыре года назад, в день твоего рождения. Спустя семь лет он заговорил уже со мной, повелев мне найти нового ученика. — Бангладор ненадолго умолк и стал неотрывно смотреть в землю, о чем-то глубоко задумавшись. — Это запутанная история, Грог. Ниргал любит говорить и велит все время работать, но не объясняет для чего именно. Порой мне кажется, что мы персонажи кукольного миракля. Нас дергают за нитки и ведут по сцене… Вот только куда…
Грог слушал, затаив дыхание. Некромант чересчур разоткровенничался. С чего бы это вдруг? Не он ли еще вчера обмолвился, что ученик должен знать ровно столько, сколько ему положено.
— Знание — как лекарство, полезно в малых дозах, — добавил чародей, глядя куда-то в сторону.
Закончив странную речь, под конец походившую на откровение, Бангладор поднялся и так же быстро ушел. Грог с тревогой покосился на символы, выведенные на песке, часть которых он не успел стереть. Вся эта белиберда с азбукой и учебой выглядела нелепо, но была ему на руку. Без нее объяснить появление на камнях и земле непонятных знаков было бы непросто.
Весь оставшийся день старый некромант заставлял его махать мечом, поднимать камни и карабкаться по скалам. Делать это с ребром огра в груди становилось все труднее. Грог часто жаловался на боль, но учитель был беспощаден, объясняя, что суть упражнений в том и заключается, чтобы научиться контролировать силу, причиняя себе как можно меньше боли.
Вал леса, покорение скал и оттачивание силы разума продолжались до заката. В свободные часы он учился писать имя учителя и рисовал необходимые для побега символы. Кроме того под вечер ему удалось найти поляну титонуса в долине за водопадом.
К утру второго дня Бангладор отвел его к ручью и объяснил, как использовать силу, чтобы становиться невидимым. Это оказалось не так уж просто. С его слов Грог понял лишь то, что исчезновение можно проконтролировать за счет собственной тени. Она либо есть, либо ее нет. Еще исчезновения бывают частичными, полными или половинчатыми, когда человек становится прозрачным, как отражение в воде. У новичков чаще получается последнее. Как и в случае с телекинезом, полное исчезновение было невозможно без нарушения законов природы. В первую очередь надо оставить мысли, связанные с телесными ощущениями, такими как кожный зуд, голод, боль и даже дыхание, а лучше и вовсе забыть о существовании собственного тела.
Ему это казалось непреодолимым. Сколько бы он ни старался, тень его по-прежнему лежала на песке, а сам он был непроницаем, словно камень.
— До вечера мне придется тебя покинуть, — предупредил его чародей, когда они возвращались к дому. — В долинах Готфорда ждут неотложные дела, и мое участие в них, возможно, будет решающим.
— Что-то случилось?
— Кажется, кто-то хочет помешать нашим планам. У хозяина много врагов, и далеко не все из них нисманты или гамеланцы. Люди на острове в большинстве своем глупы и не думают о проблемах большого мира. Некоторые этим пользуются. Иные даже выступают от имени нашего хозяина, совращая умы невежественных дураков пустыми обещаниями.
Сказав это, Бангладор зачем-то положил руку ему на плечо и крепко сжал пальцы. Грог стиснул зубы, чувствуя, как ногти старика проникают под рубаху. Не смотря на возраст и умение обращаться с мечом, рядом с чародеем он чувствовал себя беспомощным. Бангладор предугадывал каждый его шаг. В любой момент этот зловещий старик мог сделать с ним все, что угодно, а он не успел бы даже руку на него поднять.
— Не выношу, когда мешают плести паутину, — ледяным тоном молвил некромант. — Пауки, которых мы носим на поясах — символ дальновидности и остроты ума, а не коварства и лжи, как привыкла думать чернь. Ничего. Я, как никто другой среди своих, умею строить планы, и не допущу краха.
— И кто хочет нам помешать? У него есть имя?
— Это тебя не касается.
— Тогда называй вещи своими именами. Он хочет помешать тебе, а не мне, — также холодно ответил Грог, смахнув руку чародея с плеча. — Зачем вообще что-то рассказывать, если так любишь секреты?
— Потому что ты часть моего плана… нашего с Ниргалом. Сейчас ты просто нисмерон. Тебе не обязательно понимать цель моих поисков. Достаточно самого осознания того, что нужно найти. Пройдет еще много времени, прежде чем ты станешь настоящим заклинателем, и Ниргал свяжется с тобой из подземелий Кринфатума.
— А он может заговорить со мной сейчас?
Глаза чародея после этих слов стали похожи на два блюда. Грог понял, что переборщил, и осторожно добавил: «С тобой же он говорит».
— Я исполняю его волю более ста лет, и заслужил эту честь! Ты так не считаешь? — на повышенных тонах произнес учитель. — Может пройти человеческая жизнь, прежде чем хозяин заговорит из пустоты Кринфатума с кем-то из своих слуг напрямую, как это был на заре времен с Ульмстиниалом.
— Ты уже говорил о нем…
— И скажу еще не раз. Ульмстиниал был первым из некромантов, с которым заговорил Ниргал, и одним из последних, в чье тело повелитель вселялся. Именно он основал Конклав теней. В те века на Гамелане не было королевств и тем более империй. Существовали лишь племена и вожди, которых нисманты силой и уговорами вынуждали служить Нисмассу. Ульмстиниал делала то же самое, со временем набрав достаточно сторонников, чтобы спасти нашу веру.
Грог внимательно слушал, изо всех сил делая вид, что ему интересно, а потом спросил:
— И где этот герой теперь? Ты, вроде, говорил, что Ульмстиниал получил от Ниргала вечность. Значит, он до сих пор жив?
— Разумеется. На то он и бессмертный, — рассмеялся Бангладор и добавил: — Говорят, Ульмстиниал одно время путешествовал между сапфирами, так алмеры называют три великих оазиса на пути из Доран Тара в Ниппур. Там он искал какие-то артефакты. Не знаю, где он и чем живет сейчас, но бессмертию его я бы не позавидовал.
— Почему? Разве не почетно быть старейшим из некромантов?
— Дело не в почете, а в уме, Грог. Человек не умеет стареть красиво. Чем он старше, тем меньше в нем здравого смысла. Это тебе не цветок эдельвейса.
Войдя в дом, они сели за стол. На обед было вчерашнее мясо, перепелиные яйца, хлеб, лесная морковь и настойка лайдора. Грог ел без удовольствия, чаще глотая непрожеванные куски козлятины. На душе было неспокойно. Отлучка чародея не предвещала ничего хорошего. Вполне возможно, развязка была близка, а вместе с ней и вожделенная свобода.
Закончив обед, Бангладор отошел к сундуку и достал одежду пилигрима. Взяв стоявший в углу посох, старик накрыл голову холщовым капюшоном и, не сказав ни слова, поспешил в сторону леса. Через некоторое время между оранжевых стволов сверкнула голубая вспышка. Некромант исчез. Грог не стал убирать со стола. Вместо этого он спустился в долину за водопадом и насобирал свежего титонуса. Начиная с прошлого дня, он стал носить запас в мошне у пояса, солгав Бангладору, что это его любимая ягода. Титонус, как и мел, была частью побега, но каким образом горсть ягод могла ему помочь, он пока не знал. Голос оставил чересчур много дыр в их плане, потребовав, чтобы он самостоятельно их залатал.
Вернувшись к ручью, Грог искупался в прохладном потоке. Долго сидел на раскаленном песке и выводил пальцем имя чародея, пока не убедился, что хорошо его помнит. Потом вернулся к дому и уселся на скамью в саду. Лучшего момента для того, чтобы проникнуть в тайник и достать костяную табличку, у него не было, но что-то его останавливало. Вся эта затея с метками Уэй-Тару и предстоящим побегом казалась ему поспешной и неубедительной. Кроме голоса нового покровителя, чье эхо продолжало звучать в голове, был голос разума, который нашептывал обратное. Что-то не складывалось. Бангладор слишком старался. Может, старик вовсе и не собирался его убивать? Может, ему следовало бояться как раз таки своего нового покровителя? Может, это с ним у чародея проблемы в долинах Готфорда?