Вудберт кивнул.
— Знаешь, из чего состоит человек? Помимо крови в нас много зловонного вещества, похожего на сало. С каждого наберется пара ведер. Если ты когда-нибудь видел разлагающийся труп, то не мог не заметить, что он покрывается прозрачным налетом.
— Нет. Это счастье меня миновало, — произнес плотник, сморщив нос. — Не понимаю, какое отношение наши внутренности имеют к «Золотой ягоде»?
— К «Ягоде» — никакой, а вот к природе — самое что ни на есть прямое. Я тогда лично спустился в трюм, чтобы еще раз проверить груз. Внизу от лестницы вглубь вела деревянная галерея. Еще ниже была вода, вернее маслянистая жижа, в которой плавали черепахи. Ничего странного я там не увидел, до тех пор, пока к моей ноге не прицепился склизкий отросток. Я сначала даже подумал, что это спрут забрался в трюм через днище корабля.
— Значит, там кто-то прятался! Кто-то, кого вы не заметили с первого раза?
— Этот «кто-то» действительно там прятался, да только мы сразу его заметили, но не поверили, что он может быть опасен.
— Ты говоришь о черепахах? — рассмеялся Вудберт, подливая в кружку еще вина. — Действительно опасные создания. Странно, что они до сих пор мир не захватили.
— Ты когда-нибудь слышал о каринариях? — спросил он, и тотчас махнул рукой. — Разумеется, нет. Эти вермины живут на мелководье в теплых водах Старого моря. Их можно встретить только на Эквитанском архипелаге и вдоль южного побережья Сурана. Жители южных островов чаще называют таких моллюсков «морская пакля». В воде пакля напоминает серую массу, похожую на пятно, как здешние печеночники. После рождения ее главной добычей становятся гигантские черепахи. Эти паразиты забираются им под панцирь и медленно съедают изнутри, а затем частично восстанавливают переваренные останки и занимают место носителя.
— Хочешь сказать, они превращаются в черепах?
— Хуже. Они выглядят как черепахи. Эта форма им нужна только для того, чтобы ловить добычу покрупнее. Стоит подойти к такой рептилии и панцирь раскрывается, точно зев бульвирма, а оттуда выбирается мерзкое четырехпалое существо с ядовитыми щупальцами. Добычу свою они тащат под воду и вытягивают все соки, оставляя лишь кости и одежду. Ночью полсотни таких черепах поднялись из трюма и пожрали команду, а затем полакомились и моими людьми.
Вудберт слушал, разинув рот, в то время как его указательный палец нервно барабанил по ободку кружки.
— Когда там все зашевелилось и забурлило, я чудом унес ноги. Мы облили палубу смолой и спалили корабль. — Он поставил кружку на перила и посмотрел в подзорную трубу, решив на этом закончить. — Запомни, Вудберт. Каким бы умным и опытным человеком ты ни был, нельзя недооценивать коварство природы. Многие животные обделены умом и силой, но это не мешает им побеждать в схватке с человеком. Мирквихтт не так прост, и лучше бы твой Харальд был не только силен, но и умен, иначе его постигнет участь команды «Золотой ягоды», которые…
Он запнулся, присмотревшись к чему-то на море. Вудберт ждал, что он скажет, но Блейк стоял словно парализованный, глядя на скользящий по воде корабль. Это был широкий четырехмачтовый парусник; трехпалубный, с десятками пушечных портов. Не каракка и тем более не каравелла. Судно было крупнее и шире в бортах, а кормовая надстройка поднималась выше, чем у любого другого корабля, напоминая небольшую башню.
— Что ты там увидел? — с нетерпением пробормотал Вудберт, потянув его за рукав.
— Какой огромный… — одними губами прошептал Блейк, и передал трубу товарищу.
— Да, большой корабль, — глянув на судно, с безразличием заключил плотник. — Наверное, королевский.
— Вудберт, ты в своем уме? Не способен отличить королевские знамена от стягов Сурана?
Старый горожанин присмотрелся к судну, топы мачт которого венчали золотистые флаги. Глянув в трубу еще раз, он убедился, что на желтом поле вышито красное колесо с изогнутыми зубьями по краям.
— Но это не торговое судно. Там боевой корабль! Я вижу пушки… Разве Суран не лишился флота в битве за Асматур?
Блейк забрал трубу и стал наблюдать за тем, как деревянный исполин минует скалистый островок возле Готфордской бухты и разворачивается на краю отмели. Наконец, когда спустили якоря, он сложил трубу и залпом осушил остатки вина.
— Я знаю, что это за корабль. Его построили пару лет назад, чтобы охранять южные рубежи Сурана. Это «Звезда Ниппура». Флагман владыки Колмара.
— Но ведь у народа пустыни больше нет боевого флота, — настаивал Вудберт. — Я слышал, что их разбили под Асматуром полтора года назад.
— Я тоже это слышал. Думаю, они начинают заново строить корабли, а король, судя по всему, не пытается им помешать.
— Но если у алмеров появился новый флот, значит, война идет не так, как нам рассказывают?
— Это значит, что Реман проигрывает войну, — подытожил Блейк, давно предполагавший подобный исход. Ведь не мог же правитель Магории тридцать лет с успехом воевать на два фронта.
— Зачем они здесь? Их много? Они могут захватить город? — всполошился плотник, выхватив у него из рук трубу.
— Не думаю. На трех других судах пушек нет. На каравелле справа флаги Ларана. Думаю, это торговый флот. «Звезда» просто их сопровождает. Ты же знаешь, гильдии не принимают участие в войне. Никты корабли Сурана тоже не трогают, а вот пираты такой богатый флот редко пропускают.
— Надеюсь, в городе не объявят осадное положение, а то мне за досками надо съездить, — пробормотал Вудберт, вручив ему трубу.
— Не бойся. Как-никак — это новый опыт, а он часто идет на пользу. Помнишь, что я тебе говорил? Порт — это врата в город. Именно с появлением кораблей начинаются самые невероятные истории. Думаю, в ближайшем будущем мы станем свидетелями одной и таких историй.
Глядя на море, Блейк потрепал друга по плечу. За что он все-таки любил ворчливого мастера, так это за то, что старик умел быстро возвращаться на землю. Дела большого света и его несильно беспокоили. Пусть война идет своим чередом. Пусть их пугают флотом никтов. Вудберту меж тем надо успеть закончить для губернатора шкаф, а ему избавиться от мирквихтта. Здесь, на острове, людей по-настоящему мало что заботило, кроме собственного благополучия. На Миркхолде вообще редко что-то менялось. Он прожил тут девять лет. За это время в мире чего только ни случилось, а в городе открылась всего одна новая таверна. Чтобы пошатнуть это монолитное великолепие, одной «Звезды Ниппура» маловато.
Повесив трубу на плечо, Блейк поднял бутылку и, размахнувшись, запустил ее в пропасть. Потом они долго стояли на вершине кирпичной башни — смотритель маяка и городской плотник. Еще выше бурлящие облака продолжали осыпать остров мириадами сверкающих капель, опадавших под ударами ветра и взмывавших ввысь. Словно алмазная крошка, они покрывали искрящимся слоем камни, листву и землю повсюду; касаясь кожи людей, живых и мертвых. Тех, кто был в бегах, тех, кто жаждал мести и тех, кто мечтал о покое, тех, кто скитался среди лесов, тех, чей огонь еще только разгорался и тех, в ком он угасал навсегда. Все они, словно воздух, наполняли этот мир, оживляя его своим присутствием.
Многие жители Гамелана верили, что вода — это проводник между мирами. С помощью нее можно приподнять незримую завесу и услышать слова духов. И в пучине грядущего шторма действительно раздавались голоса из прошлого, подвластные слуху лишь самых внимательных. Среди них все тверже звучал глас умирающего отца, обращенный к своему сыну, и слова молитвы его матери, которые тот хранил в памяти до конца собственных дней:
Нам божью волю не понять,
Мы в праве лишь избрать дорогу,
Наступит время умирать,
И свет угаснет понемногу,
Никто не знает час последний,
Когда уйдем навстречу тьме,
Но если мой огонь иссякнет,
Пусть Нисмасс вспомнит обо мне.
Больше книг на сайте — Knigoed.net