— Хорошо! — Сказал я и сделал первый глоток. Пиво, что называется, пошло.
— И ведь весь отпуск еще впереди, Санек, — сказал Валера и отпил тоже.
Мы пили пиво и прищуренными глазами смотрели на незнакомый южный город. Зелень, тепло и ожидание чего-то хорошего приятно обволакивали нас. На удивление, совсем не было охотников за тарой. Прохожие смотрели беззлобно и равнодушно. Это все выглядело непривычно для Санкт-Петербурга. Покой и умиротворение.
А меж тем незаметно пришло время чекаута. Мы сдали ключи от номера, сели в вызванное такси и поехали к основному месту отдыха. В Гурзуф. По пути заглянули в какое-то кафе на свежем воздухе, где вместе с таксистом плотно перекусили. И выпили еще пива.
Через некоторое время, уже изрядно под шафе, мы стояли на центральной площади Гурзуфа, возле фонтана, и осоловело смотрели на бабушек, которые на местном волапюке агрессивно предлагали нам жилье. В результате не совсем понятной процедуры, осталась лишь пара бойких старушек. Эти две коллеги по риэлтерскому бизнесу, скорбно качая головами, подозрительно смотрели на нас некоторое время, потом одна из них горько вздохнула, и как бы про себя произнесла:
— Ну, если сейчас они нажратые, то потом пить-то и не будут… Вы на сколько дней?
— На десять. — Собравшись, ответил я, и не угадал. Мы приехали на девять дней. Валера это понял, но спорить не стал.
После этой прелюдии мы отправились в апартаменты. Они представляли собой 2-х комнатную квартиру с хорошим ремонтом в самом центре культурной жизни этого поселка. Одна половина окон смотрела на фонтан, а вторая — аж на море. К тому же присутствовал почти собственный дворик с качелями. Почти потому, что существовали еще одни соседи. Не моргнув глазом и не заморачиваясь с нудным процессом выбивания скидки, Валера отсчитал заявленную бабушками сумму — 5000 гривен. 500 в сутки. Ошеломленные свалившимся богатством старушки отдали ключи и поспешили откланяться. Ну а мы, утомленные долгой дорогой и нелимитированными возлияниями, рухнули спать…
Открыв глаза, я посмотрел на часы. Было около пяти часов утра. Тьма окутывала Гурзуф. Голова болела, мучила жажда, незнакомые деньги приятно оттягивали карман. И презрев такую аристократическую привычку как умывание, мы вышли в ночь на первый променад…
Ночь была прекрасна. Теплый воздух, теплая брусчатка под ногами, мягкий свет фонарей. И как только мы вышли на центральную улицу, нас окликнули две барышни. Нетвердо стоявшие на ногах.
— Молодые люди, может там… Коньячку? — Томно проговорила одна из них с трудом подавив икоту.
Внешность дам к романтическим прогулкам по берегу, а уж тем более к адъюлтеру, совсем не располагала, и мы вежливо отказались от этого предложения. А буквально секунд через пять нас снова окликнули. Две другие барышни. Не менее пьяные, но посимпатичней. Одна из них была в белом вечернем платье и на шпильках, а другая в шляпе. Как оказалось, они тоже шли к ночному магазину. Наши цели и направление совпали. Та, что в белом, всучила мне свои туфли, и забрала мои тапки. Как будто мы как минимум переспали. Обе они безостановочно щебетали, постоянно меняя тему разговора, что-то спрашивали, и недослушав перескакивали совсем на другое. Прохожих было мало, точнее сказать он был один — опять же пьяный мужчина с голым торсом и чекушкой водки. Он степенно представился пилотом и дал ценный совет:
— Подойдете к магазину, спросите Юрика. Он вам все продаст…
Через некоторое время впереди замаячили вожделенные огни храма торговли. От холодного пива нас отделяла лишь металлическая решетка на замке.
— Юрик! — Негромко крикнул я. Скорее для проформы, не надеясь на то, что кто-то отзовется. И, о, чудо. Произошло внутремагазинное шебуршание, и вышел Юрик. Молодой мужчина интеллигентного вида в очках. Он открыл решетку (Один, только один проходите!), и быстро меня обслужил.
Мы сели на скамейку с видом на море, открыли пиво, и под ни к чему не обязывающие разговоры начали его распивать. Потом взяли еще, и как-то незаметно оказались у нас. О чем, кстати, на следующий день узнали хозяйки квартиры и были этим фактом весьма недовольны. Мотивируя это заботой о наших вещах и безопасности. Знаменитый крымский альтруизм. Так вот, не успели дамы присесть, как та, что в шляпе, без всякой логической привязки гневно произнесла:
— А ты, Ленка, ведь блядь!
— Чевойта? — Умело парировала Ленка.
— Не успела зайти, как сразу на кроватку села! Натура блядская так и прет!
— Да ты завидуешь просто!
— Да чего мне тебе завидовать-то?
— Да я моложе и живу у Виталика бесплатно!
— Ну, я же говорю — блядь! — Сказала дама в шляпе и выразительно посмотрела на меня. Мол, полюбуйся, какова распутница. Я благоразумно промолчал. И минут через двадцать, Ленка хлопнув дверью, покинула нас. Ну а мы, втроем, пошли купаться.
Светало, и при естественном освещении я наконец-то смог адекватно оценить состояние барышни в шляпе. Народ метко называет его «в говно». Девушка мужественно пыталась взять себя в руки, но у нее не получалось. Шляпа полезла купаться в нижнем белье, Валера хмуро сидел на лавке с пивом, а я лежал на гальке и мечтал о мягкой постели.
Навалилось похмелье вместе с усталостью. Отпущенное количество радости для этого утра было исчерпано. А дама в шляпе назойливо что-то спрашивала, смеялась в неожиданных местах и вообще, вела себя неприлично. Но фортуна улыбнулась нам. Послышался робкий голос, принадлежащий низкорослому лысоватому мужчине:
— Она со мной приехала! — Мужчина сразу пошел ва-банк.
— Да пожалуйста! — К его облегчению ответили мы, и предали Шляпу законному владельцу, позади которого трусливо маячила ее подруга. Все в том же белом вечернем платье. Мы разошлись в противоположные стороны, и больше на извилистых улицах Гурзуфа судьба нам встреч не подарила. Мне кажется, что оно и к лучшему…
На следующий день, уже в более-менее добром здравии, мы прошлись по многочисленным общепитовским точкам. А одних только «Столовых», не считая кафе и ресторанов, в Гурзуфе штук пять. И там, среди знакомых с детства запахов, похожие друг на друга упитанные женщины, со свекольно красными щеками и в полубелых халатах, отточенным движением клали шницель в тарелку с пюре, и ложкой, смоченной в молоке, делали волну. При этом их лица не выражали ровным счетом ничего.
Наши неуклюжие попытки как-то пошутить, разбавить это казенное принятие пищи, успехом не увенчались. Взгляд женщин становился еще строже, и шутки в таком антураже казались неуместными. И вообще, после нашей культурной столицы, общение с местными представителями мелкорозничной торговли вселяло смутную тревогу. Казалось, что я их чем-то обидел или оскорбил, и они, сдерживаясь из последних сил, продавали нам вино или сигареты великодушно не плюнув в лицо. Но это лишь так казалось. Забавные крымские иллюзии.
Так вот, непонятно каким образом мы очутились за одним столиком с москвичом (болельщиком Локомотива) и его девушкой. Она была одета в воздушное фиолетовое платье и солнцезащитные очки с фиолетовыми же стеклами. Измученный низким культурным уровнем местного населения я сразу завел разговор о пост-модерне. Образованные москвичи с радостью его поддержали, и мы нашли массу точек соприкосновения. От Сорокина, и до Даун Хауса.
Насладившись высокоинтеллектуальной беседой, как-то плавно перешли к делам приземленным. Выяснилось, что москвичи приехали втроем. Третьим был брат молодого человека, который упившись спал неподалеку на бетонной плите. А надо сказать, что мы тоже были в состоянии близком к «оскорбляющем человеческое достоинство», как пишут в протоколах менты. И возникшая идея вразумить заблудшего, вернуть его в общество, показалась нам соответствующей высокому званию Человека. Мы представляли себя великодушными спасителями и морально-нравственными авторитетами, которые не могут пройти мимо чужой беды. Решительно разбудив ни в чем не повинного парня, мы стали его корить и стыдить за пьянство. Наши хаотичные умопостроения и сомнительные доводы в пользу трезвости не произвели на заблудшего должного впечатления. Он вежливо послал нас на хуй, и ушел искать другую плиту. Подальше от нас.