Поднимая столбы пыли, «Призрак» пропустил вперед автобус, хлещущий вперед по чему-то, напоминающему угольно-черную нить посреди горящего маисового поля. Бад пристроил трубу реактивного огнемета на плече — легла как влитая.
— В иные моменты мне просто хочется расколоть свою глупую голову и вытащить оттуда беспомощный мозг, — задумчиво сказал он. — Так я хотя бы могу пополнить тающие запасы белка и глюкозы, простаивающие без дела в звенящей пустоте черепной коробки. Кто сказал, что с тучами черных щупалец вообще нужно общаться? Кто сказал, что нужно подписывать четверых человек на эту простую, как свеча, работу? Когда все, что здесь нужно на самом деле — это решимость, немного взрывчатки и парочки взрывателей. А любой жест всегда должен иметь больше, чем одно значение.
— Я заранее согласен со всеми твоими выводами, парень, — сказал Клэм, по-прежнему держа руки на руле. — Особенно в части слабоумия. Но, может, поторопишься?
— А и правда, — не стал спорить с диоптрическим прицелом десантник. — Огонь!
Он слегка покачнулся и окутался густым синим пироксилиновым дымом, а оперенный артиллерийский снаряд, оставляя за собой длинный белый, хорошо видимый в темном удушливом воздухе хвост, пошел на быстрое сближение с целью.
Взрыв выбросил из дороги фонтан фейерверков, автобус занесло, и он пошел юзом. Задний мост вместе со всей подвеской вырвало из колесных арок, и он покатился в кювет, разваливаясь на ходу. С полусекундным запозданием докатился удар по ушам — пламя жадно жрало немногие оказавшиеся в его распоряжении детали.
— Ага!!! — заорал Клэм торжествующе. Лейтенант нервно дернулся на сиденье, снова подумав о своей рыжей, впрочем, он, похоже, всегда о ней думал, как летчик из древнего анекдота.
Но радоваться было рано. Лишенный задних колес, оставляя на дороге глубокие царапины и засыпая их искрами от контакта стали и асфальта, машина все равно ползла вперед. Медленно, завывая дымящимся двигателем, плюясь в низкое, засыпанное серым пеплом небо столбами белого пара, она все равно отдалялась от них. И приближалась к своей конечной станции, где они уже ничего не смогут сделать. Попал в Ад — попал навсегда.
— Аххх, сука… — пробормотал Бад, наблюдая за происходящим в визир. — Армированная огнеупорная конструкция с бронеплитами, чтобы души не могли сбежать. Проклятое московское качество…
— На хрен! — задняя дверца распахнулась, словно от удара пушечного ядра. Лейтенант уже стоял на дороге, раскаленной от близости самой большой сауны во Вселенной, бледный и решительный. Старый коричневый плащ развевался от близкого дыхания Врат, в руке был неизменный револьвер, и еще один — в другой.
— Ковбой, стоять! Ни с места! — Бад был тоже не в настроении шутить. — Все под контролем, далеко они не уйдут.
— Конечно, нет. Конечно, не уйдут. Потому что я им не позволю. Я… не позволю… забрать ее.
— Лейтенант, раскрой глаза! — заорал Клэм. — Какого хрена до тебя не доходит! Это же…
— Я знаю, что это такое, — парень поправил шляпу, придал тулье идеальное положение. — И что с того? Я должен. Несмотря ни на что.
— Ковбой, погляди-ка сюда, — голос у Бада был довольный, и Лейтенант скосил глаза. На широкой ладони десантника лежала маленькая коробочка.
Детонатор.
— «Любой жест должен иметь больше, чем одно значение», — сказал Чумной Доктор. — Да, конечно. Размашистый средний палец водителю — это так по-детски. Никто и не заметил броска. Включая меня.
— Какого же хрена ты молчал?
Бад развел на мясистом лице что-то, похожее на усмешку.
— Сказать «пошел ты» или «сейчас я взорву автобус» слишком просто. И может случиться всякое. Открывать двери самодельным взрывным устройством — так себе занятие: либо «бум», либо «не бум». Я не люблю сапёрные батальоны — но пластит есть пластит.
И наш нынешний босс, это известно мне наверняка, на стороне больших саперных батальонов!
***
— Да, примерно так и было, — согласился Лейтенант. — Конечно, в его изложении я выгляжу, как сумасшедший манекен-неумеха, но за исключением этого, изложение довольно точное. Странно, конечно, что он решил избежать описания лица Чумного Доктора, там было, где развернуться.
— Интрига, парень, — подмигнул Бад.
— В общем и целом, — медленно сказала Весна, — пока что мне стало ясно, что вы преследовали, затем повредили, а в конце концов подорвали средство передвижения, принадлежащее мистеру Свету и перевозившее его законную собственность, что подтверждается необходимыми документами, а также традициями и обычаями транспортировки душ на этом плане бытия.
— О, да, мы взорвали его, — расплылся Клэм в улыбке. — Пожарище было до неба — там низкое небо, так что это буквально — метров на двадцать вверх. Чокнутому водителю и душам, конечно, это было до известной матери, только это неважно — машине пришли кранты, и произошло это перед пересечением границы Ада, так что формально они были еще не в своем праве. И там-то мы уже оттянулись как следует. Мы…
— Помогите чем можете, братишки, — к ним, пошатываясь, подошел местный пьяница Чикарелли. — Мы с тобой как-никак одной крови. Когда-то я тоже был богат и всевластен, я правил половиной ленных уделов в широких полях за тихой рекой. Но пришел кризис, и мои поместья рухнули зеленой трухой измельченного теодолита. Я был сталинградский барон…
— Сталинградский барон! — захохотал Клэм. — Сталинград был разрушен орбитальными бомбардировками два века назад, сейчас от него осталось только неглубокое озеро, а город, который стоит сейчас в тех местах, называется Камелотом. Нет, здесь тебе ничего не обломится, парень, рассказывай свои сказки десантнику, он, глядишь, и поверит. Он верит всем, даже самозваным шлюхам. Впрочем, как я теперь вижу, это общая здесь проблема.