— Пока вы разбираетесь с этими важными вопросами, я, пожалуй, пройдусь, — сказал Лейтенант, с грохотом отодвинул лакированный стул из черного дерева и отошел.
В баре становилось шумно. Все еще немного прозрачная, но почти не синяя Вю энергично наполняла стаканы за стойкой, Фельдмаршал Дуб искренне, хотя и малость однообразно описывал все прибывающих клиентов, в общем, дела, пожалуй, спорились.
И Алисы внизу все еще не было. Лейтенант немного встревожено глянул в сторону лестницы, но подниматься не стал. Та, что привлекла его внимание, сидела в углу, почти под лестницей, словно Гарри Поттер, за крошечным столиком на двоих.
— Не помешаю, — без вопросительной интонации сказал он и присел. Анна Гидрар — или какой бы ни была ее нынешняя фамилия — вскинула голову. Из одежды на ней были только тоненькие белые трусики, оставляющие очень мало места воображению, но стимулирующие целый поток вполне конкретных образов и желаний. — Требование Клэма?
Он кивнул на одежду.
— Нет, моя личная прихоть, — она смотрела открыто, чуть склонив голову набок. — Не думаю, что здесь найдется хоть один человек, который не слышал мою историю — а это значит, что я в полной безопасности.
— Это про андроида-самозванку, которая вздумала утверждать, что она — сестра того самого чокнутого наркомана и потомка древнего аристократического рода, Омни Гидрара, и даже почти доказала это? Нет, не слыхал ничего такого. Поделишься?
Девушка улыбнулась, рассеянно следя за тем, как он устраивается за тесным столиком, но развивать эту тему не стала. Лейтенант не настаивал, ему было достаточно глазеть на нее, а в этом деле никаких препон и запретов не наблюдалось.
И все-таки жаль, что в баре не было музыки.
— Послушай… — он нарушил затянувшуюся паузу, и Анна перевела на него взгляд своих странных, глубоких глаз. — То, что Бад рассказывал о вашей первой встрече здесь — правда?
Она рассмеялась — легко и непринужденно, словно летний ветерок подул.
— Если ты о том, что он до полусмерти накачался наркотиками и сначала не узнал меня, потом вколол мне дозу, избил, а после изнасиловал — то да, что-то подобное и случилось. Более или менее в этом порядке.
— И… это тебя не беспокоит?
— Да, он маньяк, психопат, садист и наркоман, — спокойно подтвердила Анна. — Но это признание носит констатирующий характер, а не оценочный. Он мой брат, и я все равно его люблю. Так или иначе.
— Не понял…
— Терапевт бьет по колену молоточком, и нога дергается. Это называется рефлекс, и неважно, кто ты — столетний старик или годовалый младенец, богач с планетой класса «Эдем» в личной собственности или нищий из помойки, которая по недоразумению называется Городом-минус-один. Нога дергается. Любовь — такой же рефлекс, который живет глубоко внутри нашей изъеденной коррозией психики, и нельзя выковырять ее оттуда, не потеряв в процессе собственное «я». Это можно отрицать, бороться… или смириться.
Шумел бар, шептал что-то неразличимое дождь за окном.
— Но это не самое плохое, — закончила вдруг Анна. — Самое скверное — это то, что я на самом деле почти ничего о себе не помню. Знаю, что я — Анна Гидрар, далекая, но прямая родственница Омни, смутно помню наше общее детство… а дальше — темнота. Тьма египетская.
— Наркотики, пластическая хирургия и медитация творят чудеса, — сказал Лейтенант. — Возможно, тебе стоит воспользоваться чем-то из перечисленного. А возможно, ты уже этим воспользовалась.
Девушка медленно покачала головой, и Лейтенант снова невольно засмотрелся.
— Дело не в этом. Есть еще кое-что, что я знаю совершенно точно, и это не дает мне покоя. Я беспокоюсь не за себя, а за тех, кому могу причинить вред по незнанию. Я — монстр. В моем сердце таится зло.
Она взглянула на него через стол, как всегда — до того открыто, что у него защемило сердце, столько было в этом взгляде яростной, безнадежной тоски.
— Да, конечно, — Лейтенант рассеянно повел рукой вокруг. — Ну, а мы все тут, как считаешь, собрались за ручки держаться?
***
Автобус догорал. По-хорошему, конечно, гореть бы ему еще час или полтора — но в непосредственной, можно сказать, визуальной близости Врат Ада кислород составлял уже очень небольшую часть местной атмосферы. Процентов семнадцать, максимум. Поэтому ярко заполыхав поначалу, коробка автобуса довольно быстро потухла и только изредка подергивалась сиротливыми язычками сине-зеленого пламени.
Останков нечеловеческого Харона в обломках обнаружено не было.
— Надо было соглашаться на деньги, — развязно сказал Клэм, ступая по заметенной мягким пеплом дороге. — Потом найти рыжую, вцепиться в нее и гасить окружающих изо всех стволов. Или не найти. В любом случае, чем больше крови и кишок вокруг, тем проще ориентироваться.
— Хорошая идея была со взрывчаткой, — сообщил Лейтенант, внимательно вглядываясь в черное нутро автобуса, куда дул непрекращающийся ветер, раздувая мигающие чем-то неаппетитным черно-оранжевым угли. — Но и плохая тоже. Я немного знаю про потерянные души.
— Мне тоже приходилось с ними встречаться, — подтвердил Чумной Доктор. Он впервые достал из-за кушака короткий меч — небывалая мера предосторожности. — Потерянные души очень часто безумны и агрессивны. Но не это главное…
Лейтенанту показалось, что на обочине дороге что-то двигалось. Почти невидимое, словно тень, но ужасно быстрое — животное, или что-то вроде человека? Здесь немудрено было и спутать. Он забросил фальшивую трость обратно в салон и ухватился покрепче за рукоятки обоих револьверов.