Лайбо накопил достаточно знаний о свиноподобных, по крайней мере, он знал все, что знал его отец. Он понимал и знал Рутера лучше, чем своих соотечественников, конечно, за исключением своей семьи и Новинхи. Прошло несколько дней, прежде чем Лайбо смог вернуться к работе на станции зенадоров, и много недель, прежде чем он заставил себя выйти в лес.
Свиноподобные вели себя так, как будто ничего не произошло; в любом случае они были более раскованы и дружелюбны. Никто из них не заговаривал о Рутере, тем более Пайпо и Лайбо. Однако, люди стали вести себя иначе.
Теперь они не отходили друг от друга и проводили исследования только вместе.
Боль и раскаяние того горького дня еще более сблизило Лайбо и Новинху, их доверие окрепло. Свиноподобные теперь казались непредсказуемыми и опасными, как люди. Между Пайпо и Лайбо глухой стеной встал вопрос: кто из них виноват, хотя, на словах они убеждали друг друга в обратном. В жизни Лайбо осталось лишь одно светлое пятно – это Новинха, а в жизни Новинха – Лайбо.
Хотя у Лайбо была мать и домочадцы, и каждый вечер они с Пайпо спешили домой, Новинха и Лайбо вели себя на станции, как на необитаемом острове, где царствовал любящий их Пайпо, да временами скромный успех.
Пайпо недоумевал: «Станут ли свиноподобные подобием Ариэля, ведущего влюбленных к счастью, или окажутся маленькими потрошителями, которые едва выйдут из под контроля, начинают крошить все подряд».
Прошло несколько месяцев, смерть Рутера стала стираться в памяти, вновь зазвучал смех, но теперь он звенел не так беспечно и беззаботно. К семнадцатилетию Лайбо и Новинха настолько уверились, что проведут вместе всю жизнь, что распланировали все, что будут делать через пять, десять, двадцать лет. Пайпо не решался спросить, поженятся ли они. Вначале, представлял он, они будут с утра до вечера изучать биологию. Это поможет им создать приемлемую теорию воспроизведения в стадах и в обществах. В настоящий момент они полностью зашли в тупик; совершенно непонятно, каким путем спариваются свиноподобные, так как самцы не имеют явно различимого полового органа. Их споры о путях передачи генетического кода у свиноподобных неизменно заканчивались весьма непристойными шутками. Пайпо приходилось собирать все свое самообладание и суровость, чтобы не смеяться вместе с ними.
Так станция зенадоров тех лет была местом теплой дружбы двух талантливых молодых людей, которые в свое время были обречены на одиночество и отчуждение. Никто из них даже представить не мог, что эта идиллия оборвется столь внезапно и страшно, вызвав ужас и дрожь во всем созвездии Ста Миров.
Все было просто и обыденно. Новинха анализировала генетическую структуру мякоти тростника, растущего в реке, и выявила, что в ней присутствуют доклеточные тельца, вызывающие десколаду. Она разложила несколько других клеточных структур в воздушном зонде компьютера и стала по очереди тестировать. Все они содержали возбудители десколады.
Она позвала Пайпо, просматривавшего отчеты о вчерашнем контакте с свиноподобными. Компьютер сделал сравнительный анализ каждой клетки из предложенных образцов. Независимо от функционального назначения клетки и места, где был отобран образец, любая чужеродная клетка содержала тельца десколады, они так же были идентичны по химическому составу.
Новинха надеялась, что Пайпо заинтересуется, может выскажет свое предположение. Вместо этого он сел и стал повторять тот же эксперимент с клетками, спрашивая по какому методу проводится компьютерное сравнение, каким образом ведут себя микротельца десколады.
– Мама и папа не выяснили, что движет ими, тельца десколады расщепляют протеин – предположительно, образуя псевдопротеин – он связывает генные молекулы. Начиная от края, он как бы растаскивает молекулу на две части по невидимой черте, проведенной по центру. Из-за механизма действия он и назван – десколатор. Он расклеивает ДНК и у человека.
– Покажи мне, что происходит в чужеродных клетках.
Новинха включила воспроизводитель.
– Нет, не только генные молекулы, возьми целиком клетку с окружением.
– Сначала в ядре клеток, – сказала она. Она увеличила масштаб, что отобразить более полную картину. Компьютер перешел на замедленное воспроизведение. В клетке тростника, как и генной молекуле, шло расклеивание. Несколько больших протеинов присоединяли к себе разорванные части друг друга и сцеплялись. – У человека ДНК пытаются рекомбинировать, но случайные «шальные» молекулы протеина вклеиваются в их структуру, и так клетка за клеткой происходит распад. Иногда они впадают в митоз, наподобие рака, иногда умирают. Что особенно важно, в человеческой среде тельца десколады репродуцируются как сумасшедшие, переходя от клетки к клетке.
Конечно, любое чужеродное вещество уже содержит их.
Но Пайпо не прислушивался к ее словам. Когда десколатор завершил генные изменения молекулы тростника, он стал внимательно рассматривать каждую клетку.
– Это все не столь важно! Все сходится! – воскликнул он. – Это то же самое!
Новинха не сразу поняла, что он увидел. Что было тем же самым? Но у нее не было времени для вопросов. Пайпо вскочил со стула, схватил пальто и бросился к двери. На улице моросило. На секунду он задержался и крикнул ей:
– Передай Лайбо, чтобы не беспокоился, справлюсь один. Пусть посмотрит наши голограммы. Я уверен, он все изобразит и объяснит раньше, чем я вернусь. Он поймет, что его вывод должен быть решающим. В нем ключик, разгадка ко всему.
– Скажите мне.
Он рассмеялся.
– Не жульничай, Лайбо тебе скажет, если ты не справишься сама.
– Куда вы?
– Спросить свиноподобных, прав ли я! Хотя я и так знаю, что прав, даже если они соврут. Если я через час не вернусь, значит, я поскользнулся и сломал ногу.
Лайбо не смог посмотреть клеточную голограмму. Заседание комитета по планированию затянулось, решался вопрос об увеличении поголовья рогатого скота, а после заседания Лайбо отправился за продуктами на следующую неделю.
К моменту его возвращения Пайпо отсутствовал уже четыре часа. На улице стало темнеть, дождь перешел в мокрый снег. Они сразу пошли на поиски, опасаясь, что придется искать не один час.
Но поиск окончился, даже не начавшись. Его тело уже остыло. На этот раз свиноподобные не посадили дерева около трупа.