Пайпо предполагал, что будет трудно. Новинха наверняка знает об уловках взрослых, когда они не хотят выполнять желания детей и в то же время стараются избежать столкновений и капризов. Конечно, конечно же, ты будешь сдавать экзамены. Но зачем же идти напролом. Давай немного подождем, давай убедимся, что ты все сдашь с первой попытки.
Новинха не хотела ждать. Она была готова.
– Я могу прыгнуть через любой обруч, – сказала она.
Его лицо стало безучастным. Все их лица такие. Все нормально.
Равнодушие – это нормально. Она сможет охладеть до смерти.
– Я не хочу, чтобы ты прыгала через обруч, – ответил Пайпо.
– Я прошу только – только об одной вещи, поставьте их по кругу, тогда я смогла бы проскакать побыстрее. Я не хочу откладывать на завтра, послезавтра…
Он задумался.
– Ты так торопишься.
– Я готова. Закон Звездных Путей разрешает мне проходить квалификационную комиссию в любое время. Кроме того, я нигде не нашла, чтобы говорилось, что зенолог имеет право проводить свою аттестацию и ставить под сомнение Межпланетную Экзаменационную Коллегию.
– Тогда ты читала не внимательно.
– Все, что мне надо для сдачи экзаменов до 16 лет, это разрешение моего юридического опекуна. У меня нет официального опекуна.
– Напротив, – сказал Пайпо. – Мэр Боскуинха является твоим официальным опекуном с момента гибели родителей.
– И она согласна на проведение экзаменов?
– При условии, что ты придешь ко мне.
Новинха заметил, как он внимательно смотрит на нее. Она совсем не знала Пайпо, поэтому подумала, что этот взгляд такой же, как и остальные, так надоевшие ей, желающий подчинить ее себе, управлять ею, помешать ее стремлениям, подавить ее независимость, сделать покорной.
Мгновение – и лед вспыхнул огнем!
– Что вы знаете о зенобиологии! Вы только ходите и разговариваете со свиноподобными, вы даже не представляете, что происходит на уровне генов!
Кто вы такой, чтобы судить обо мне! Луситании необходимы зенобиологи. Все эти восемь лет не было ни одного зенобиолога. А вы хотите заставить людей ждать еще дальше. Разве вы можете быть руководителем!
К ее удивлению, он не покраснел, не стал уступать и уговаривать. Он даже не разозлился, как будто она ничего не говорила.
– Я вижу, – сказал он спокойно, – что ты очень любишь людей Луситании, и поэтому стремишься стать зенобиологом. Видя потребности общества, ты решила принести себя в жертву, и как можно раньше вступить на поприще бескорыстного служения людям.
Это казалось абсурдным, но его слова были близки к истине.
– Разве это плохой повод?
– Если это правда, то очень хороший.
– Вы назвали меня лгуньей.
– Собственные слова называют тебя лгуньей. Ты говоришь о том, как они, люди Луситании, нуждаются в тебе. Но ты живешь среди нас. И тебе предстоит прожить всю жизнь среди нас. Готова ли ты принести себя в жертву нам, или же ты не чувствуешь себя частичкой нашей общины?
Он совсем не походил на взрослых, которые надеются прожить столь долго, чтобы заставить ее всегда чувствовать себя только ребенком.
– Почему я должна ощущать себя частичкой сообщества? Я не должна.
Он многозначительно кивнул, как бы разделяя ее мнение.
– Как ты думаешь, частью какого общества ты являешься?
– Другое сообщество на Луситании – это только свиноподобные, а вы вряд ли могли меня видеть среди древопоклонников.
– На Луситании много и других сообществ. Например, студенты – это сообщество студентов.
– Это не для меня!
– Я знаю. У тебя нет друзей, близких, даже нет просто товарищей. Ты посещаешь мессы, но не ходишь на исповедь. Ты полностью обособлена и, насколько это возможно, стараешься не участвовать в жизни нашего поселения. Ты вообще не хочешь соприкасаться с человеческим бытием. Из этого следует, что ты живешь в полной изоляции.
Новинха не была готова к такому повороту разговора. Он задел глубинные струны ее души, всколыхнул боль всей ее жизни. Она не знала, как побороть нахлынувшее.
– В том, что я делаю, нет моей вины.
– Я знаю это. Я знаю, когда это началось, и знаю, чья вина, что это продолжается по сей день.
– Моя?
– Моя. Любого из нас. Но моя в большей степени, потому что я знал, что произошло и ничего не предпринял. До сегодняшнего дня.
– А сегодня вы решили разом избавить меня от того, что мучило всю жизнь. Спасибо, что пожалели!
Он опять вежливо кивнул, как будто не заметил или не понял иронии слов.
– С одной стороны, Новинха, не имеет значения, чья вина. Потому что город Милагр – это сообщество, обидели тебя или нет, нужно поступать по-человечески, постараться сделать счастливыми своих ближних, окружающих тебя людей.
– Значит, так поступают все, все, кроме меня – меня и свиноподобных.
– Зенобиолог очень важен для колонии, особенно для такой, как наша, огороженной оградой, с ограниченным пространством для роста растений. Наши зенобиологи должны найти пути увеличения количества протеина и углеводорода с гектара. Необходимо генетическое изменение земных видов зерна и картофеля, чтобы…
– …Чтобы обеспечить максимально возможное разнообразие питания, насколько это позволяют условия Луситании. Неужели вы думаете, что я рассчитываю сдать экзамены, не зная целей моей будущей работы?
– Цель твоей работы, – посвятить себя улучшению жизни людей, которых ты ненавидишь.
Только теперь Новинха почувствовала ловушку, умело поставленную для нее. Но слишком поздно, дверца захлопнулась.
– Вы думаете, что зенобиолог не справится со своей работой до тех пор, пока не полюбит людей, пользующихся вещами, которые произведены им?
– Мне все равно, любишь ты нас или нет. Все, что я хочу выяснить это, чего ты добиваешься, что ты действительно хочешь. И почему ты так горячо настаиваешь на своем.
– Житейская психология. Мои родители отдали жизнь этой работе, и я пытаюсь встать на их место.
– Возможно, – произнес Пайпо. – А может быть и нет. Что я хочу узнать, Новинха, что я должен узнать до того, как разрешу сдавать тебе экзамены, это какому сообществу ты принадлежишь.