«Не стыдно ль, сестры, так жалеть —
И осуждать сурово?
Пусть лучше позовет труба,
Чем в Файви все коровы!
Любовь не шутит и душу крутит,
Любовь — такое бремя!
Я погибаю за любовь,
Умру за Эндрю Лэмми».
Тут в замок мельник шлет письмо,
Признавшись перед всеми,
Что дочь его околдовал
Трубач их — Эндрю Лэмми.
«Что ж, мельник, думаю, пора
Тебе согласье дать бы!»
«Я ни за что не соглашусь
На этакую свадьбу».
Лэрд Файви, прочитав письмо,
Поведал с грустью вскоре,
Что Энни, мельникова дочь,
Скончалась в страшном горе.
На крышу башни Эндрю встал —
Пусть слышат повсеместно, —
Разнесся звук его трубы
По всем лугам окрестным.
«Бывало, до утра гулял —
И не брала усталость.
А нынче, раз любимой нет,
Что в жизни мне осталось?
Любовь не шутит и душу крутит,
И ставит на колени.
Я умираю за любовь:
К тебе иду я, Энни!»
ДЖОННИ ШОТЛАНДЕЦ{56}
Поехал Джонни в Англию,
Там королю служил.
Поехал Джонни в Англию,
Там знаменосцем был.
Недолго был он в Англии,
И не хотел он зла,
Но вскоре дочка короля
От Джонни понесла.
Кухарки, слуги, кучера,
Придворные и знать
Сначала шепотком, потом
Вслух начали болтать.
Так слух дошел до короля,
Услышать новость смог,
Что дочь вот-вот рожать начнет,
Отец — шотландец Джок.
«Ну, если так, — сказал король, —
А верю я всему,
Сгною в неволе дочь мою,
Пускай идет в тюрьму!»
Дошло до Джонни. Он встает,
Чтобы людей спросить:
«Есть хоть один, кому бы мог
Я дело поручить?
Пускай бы к башне замка он
Прокрался в тишине,
Пускай бы леди там нашел
В решетчатом окне».
Поднялся юноша тогда
И говорит: «Рискну!
Согласен, Джонни, — он сказал, —
Пойду к тому окну!»
«Оденься, леди, и пойдем
В зеленый лес густой:
Уже давно тебя там ждет
Любимый Джонни твой».
«Оковы на ногах моих,
Удел мой — лишь печаль.
Браслеты на руках моих —
Не золото, а сталь.
Письмо я другу напишу
И приложу печать,
Любимому пошлю его —
И можно умирать».
Джон в первый раз прочел письмо —
И громко хохотал.
Второй он раз прочел письмо —
И громко зарыдал.
«Поеду в Англию, — сказал, —
Была иль не была!
Невесту милую свою
Избавлю я от зла».
Но тут встает его отец
И говорит: «Постой,
Туда-то доберешься ты, —
Вернешься ли домой?»
Но тут шотландский встал король:
Могуч, неколебим:
«Пятьсот шотландских храбрецов
Я посылаю с ним».
И Джонни наш вскочил в седло,
Нетерпелив и скор,
Пятьсот шотландцев холостых —
За ним во весь опор.
И Джонни наш вскочил в седло
Красавцем удалым,
На солнце волосы его
Блеснули золотым.
А в Лондоне заставил Джон
Звонить в колокола.
Дивился королевский двор —
Вот паника была!
Король спросил: «Да что стряслось
И в чем трезвона соль?
Аргилл{57} ли прибыл — или Джеймс,
Шотландии король?»
«Нет, не Аргилл, — такой ответ
Звучит со всех сторон. —
Шотландский рыцарь прибыл к нам,
Мак Нотан, славный Джон».
«Мак Нотаном тебя зовут?
Что ж в это верю я.
Тогда не твой ли носит плод
Под сердцем дочь моя?»
«Что ж, если так, — воскликнул Джон, —
А в это верю я, —
Пусть мой наследник будет он,
А мать — жена моя!»