— Вот еще! Не дома на печи сидеть. — Шурей вскочил, выдернул из колеи лопату и засуетился возле увязнувшего ската.
Павел подозвал Мотю Тужеркина.
— Что будем делать? — И взглядом показал на зарывающиеся в зыбке колеи колеса, на шоферов и грузчиков; они стояли возле передней машины и, тяжело отдуваясь, с жадностью курили.
На утомленном, в звездах засохшей грязи лице Моти расплылась неунывающая ухмылка; он приподнял руку и прислушался. Когда наступило затишье, из-за бугра донесся натруженный рокот мотора.
Мотя достал из-под сиденья что-то завернутое в газету и зашагал по полю напрямик, за бугор — на поклон.
Вскоре к дороге подполз гусеничный трактор, подцепил и выволок головной грузовик…
Невозмутимость председателя колхоза, казалось, выворачивала Леньку Кондакова наизнанку, он просто изнемогал от бессилия, от гнева.
— Какие дни уходят! — стонал он. — Ведь их не схватишь за подол, не остановишь, не вернешь… Ах, дурак я! Надо было самому сопровождать машины на тракторе. Тогда знал бы наверняка, что семена будут. А то сидят, чай, ребята где-нибудь в овраге, загорают — жди!
— Пробьются. — Видимо, самообладание давалось Аребину с большим трудом. — Каких орлов послал: Павел, Матвей Тужеркин! Пробьются!
— Легко сказать, пробьются, — проворчал Ленька. — Эх, Владимир Николаевич, сидеть бы вам в вашей столице, бумажки ворошить!
— И рад бы, Леня. — Аребин ничуть не обиделся или сделал вид, что не обиделся. — Да вот как получилось: говорят, надо выправлять положение в колхозе… Думаешь, тебе одному жалко этих дней?.. Другие колхозы сеют, а мы стоим. Потерпи еще немного, дружок.
Аребин ласково похлопал его по открытой груди.
— Ох, и силища в тебе, Леня!.. Богатырь! Но ты бы не выставлял ее, силу-то, напоказ, и так все знают. Застегнись. Все-таки бригадир.
Ленька досадливо вздернул плечо, сгреб ворот рубахи, прикрывая горло, отошел ворча: его натиск разбился о невозмутимость этого человека.
Когда же наконец привезли семена, трактористы ринулись наверстывать упущенное. Бригада сеяла «на рысях».
Голубые тающие дымки носились над полем. За плугами редкими стайками перелетали грачи.
К вечеру на бугор за Козьим оврагом приехала в рессорной качалке Наталья Алгашова. Прищурясь, она окинула взглядом участок, который обрабатывал Вася Патешонков, и, выпрыгнув из качалки, направилась к стоящему посреди поля трактору; из трубы его с осторожными хлопками вылетали, как бы нанизываясь на невидимую нитку, синеватые зыбкие кольца.
Находившийся тут Ленька Кондаков знал наверняка, что сейчас вспыхнет у него ссора с этой женщиной, все равно из-за чего: она возмущала его своей властностью; шевелилось в его душе глупое тщеславие: все ребята с опаской обходят его сторонкой, а девки и бабы бегут от одного взгляда. Это выделяло Леньку среди других. А Натальи Алгашовой он сам остерегался… Вот она решительно свернула прямо к нему.
— Я вашу работу не приму. — Наталья щелкнула плетью по голенищу хромового сапожка.
Ленька с вызовом откинул голову, выставив раздвоенный клинообразный подбородок.
— Все зерно наружу, не видите? Почему не прицепили бороны, волокуши? Норовите как бы полегче. Скорей, скорей!.. Совесть потеряли.
Ленька Кондаков развернул плечи. На лице, припорошенном темной пылью, белые зубы сверкнули ледяным блеском.
— Мы потеряли двое суток. Из-за вас. Хотите, чтобы мы торчали на этом клочке неделю? Извиняюсь! — И неприязненно поморщился: вспомнил, что за спиной того подрядчика, который стоял раньше, — МТС — уже нет, и теперь сам за все в ответе; защищает Ваську Патешонкова по старой привычке, из чувства протеста; чувство это засело в нем глубоко…
Наталья черенком плети коснулась Ленькиной груди, заставила отодвинуться.
— Ты отчаянный, Ленька. Об этом все говорят. Но ты к тому же наглый и глупый. Этого я не знала. Прости меня за такое заблуждение.
— Вы бы полегше…
— Придется переделать, ребята.
— Мы не жрали с утра! — крикнул Вася Патешонков. — Садись сама за рычаги и переделывай, если есть охота!
— Хорошо. — Наталья завязала волосы косынкой, повернулась и, подступив к машине, села за рычаги. Трактор, взревев, послушно выполз на край поля, где были оставлены бороны.
Ребята некоторое время озадаченно следили за Натальей.
— Гляди, как пошла! — Вася от удивления присел.
Ленька обозлился:
— Что мне глядеть! Сам гляди, ты чесал поле! — Он кинулся, спотыкаясь в бороздах, вслед за Натальей. Поравнявшись с машиной, Ленька вспрыгнул на ходу и схватился за рычаг. Трактор резко развернулся и встал.