— На того самого Зороастра, который считается основателем некромантии?
— Да, — подтвердил граф, — именно на него и возвели невежды столь чудовищный поклеп. На самом же деле он имел честь быть сыном саламандра Оромазиса и Весты, супруги Ноя. Он прожил двенадцать веков, прослыв мудрейшим из земных владык, а затем Оромазис восхитил его в области саламандр.
— Я не сомневаюсь, что Зороастр вместе с саламандром Оромазисом томится в сфере огня, но вот как быть с оскорблением, которое вы нанесли Ною?
— Оскорбление не столь уж сильное, как вам кажется, — продолжал граф, — ведь все эти патриархи считали за великую честь быть мнимыми отцами детей, коих Господь соблаговолил подарить их женам, но этот вопрос вам еще не по зубам. Однако вернемся к Оромазису, которого полюбила Веста, супруга Ноя. После смерти она стала покровительницей Рима, и священный огонь по наставлениям Весты с таким усердием поддерживаемый девами-весталками, был зажжен в честь ее любовника — саламандра. Кроме Зороастра от их союза родилась дочь редкостной красоты и мудрости; то была божественная Эгерия, от которой царь Нума Помпилий получил все свои законы. Влюбившись в Нуму, она велела ему выстроить храм, посвященный ее матери Весте, где пылал бы неугасимый огонь на алтаре Оромазиса. Вот в чем состоит суть баснословных историй, рассказанных об этой нимфе историками и поэтами. Гийом Постель, наименее невежественный из тех, кто изучал каббалу по обычным книгам, знал, что Веста была супругой Ноя, но не догадывался, что Эгерия приходилась ей дочерью; не вникнув в тайные писания по древней каббале, за одно из которых Пико делла Мирандола выложил весьма кругленькую сумму, Постель перепутал все на свете и отвел Эгерии роль всего лишь доброго гения супруги Ноя. Мы же знаем из наших книг, что Эгерия была зачата во время потопа, когда Ноев ковчег носился по мстительным волнам, затопившим весь мир. Лишь малая горсточка женщин нашла убежище на этом каббалистическом ковчеге, построенном вторым отцом человечества; сей великий муж не мог без слез вынести зрелище чудовищного наказания, которому Господь подверг людей за грехи, порожденные любовью Адама к Еве. Адам погубил свое потомство, предпочтя Еву дочерям природных стихий, а Ева отказала в своей благосклонности саламандрам и сильфам, которые могли надеяться на ее любовь. Что же касается Ноя, то он, наученный горьким опытом Адама, не стал противиться тому, чтобы его жена Веста отдалась саламандру Оромазису, владыке огненных субстанций, и убедил троих своих сыновей уступить жен повелителям других элементов. Это и послужило причиной того, что в малый промежуток времени земля была заселена племенем героических людей, столь мудрых, столь прекрасных и удивительных, что их потомство, поражаясь добродетелям своих отцов, обожествило их. Один из сыновей Ноя, не внявший совету отца, не сумел устоять против прелестей своей жены, подобно тому как это не удалось Адаму; грех Адама помрачил души его детей. Этим, как утверждают наши каббалисты, объясняется также черный цвет кожи эфиопов и прочих народов, принужденных жить в жарком климате в наказание за языческий пыл их праотца.
— Ваши мнения, сударь, довольно своеобразны, — заметил я, чуть ли не восхищаясь бреднями моего собеседника, — а ваша каббала бесспорно является волшебным инструментом для прояснения тайн древности.
— Вы правы, — серьезным тоном отвечал мне граф, — воистину волшебный инструмент. Не будь его, Священное Писание, история, баснословие и природа оставались бы темными и непостижимыми уму. Вы полагаете, например, что оскорбление, которое Хам нанес своему отцу, было именно таким, как следует из буквального прочтения Библии; на самом же деле это вовсе не так! Выйдя из ковчега и увидев, что его Веста страшно похорошела благодаря своей связи с Оромазисом, Ной снова воспылал любовью к жене. И вот тут-то Хам, опасаясь, как бы родитель не заполнил землю чернокожим, смахивающим нa эфиопов потомством, улучив удобный миг, безжалостно оскопил отца. Вы смеетесь?
— Я смеюсь над бесстыдным рвением Хама.
— А следовало бы восхищаться порядочностью саламандра Оромазиса: ведь ревность не помешала ему проникнуться состраданием к несчастному сопернику. Он открыл сыну своему Зороастру, иначе называемому Иафетом, имя Бога всемогущего, в коем заключена сила вечного плодородия; Иафет, пятясь в сторону отца, шестикратно вместе со своим братом Симом произнес грозное имя Иабамиах, вследствие чего старец обрел то, что было у него отнято Хамом. Эта плохо понятая история дошла до греков, которые превратили ее в рассказ о том, как древнейший из богов был оскоплен одним из своих детей; теперь вы знаете истинную суть. Из всего сказанного можно заключить, насколько мораль сынов огня более человечна, чем наша собственная, и даже превосходит мораль детей воздуха или воды, чья ревность нередко перерастает в жестокость, как о том поведал нам божественный Парацельс в рассказе о событиях, приключившихся в городе Штауфенберге. Некий философ, вступивший в связь с нимфой для того, чтобы обессмертить ее, оказался довольно непорядочным человеком: взял да и влюбился в обычную женщину. И вот однажды, сидя за ужином со своей новой любовницей и несколькими друзьями, он увидел, как в воздухе перед ним возникла прелестнейшая на свете ляжка; незримая нимфа хотела таким образом показать его друзьям, какую оплошность он совершил, предпочтя ей простую представительницу прекрасного пола. После чего разгневанная нимфа умертвила его на месте.
— Ах, сударь, — вскричал я, — подобные выходки и впрямь могли бы отвратить меня от знакомства со столь деликатными любовницами!
— Должен признаться, — продолжал граф, — что их деликатность носит довольно разрушительный характер. Но если и земные жены, доведенные до крайности, подчас решаются на убийство своих любовников, то что же говорить о нимфах! Сии прелестные и верные создания не выносят измен; их гнев тем более извинителен, что они требуют от нас лишь отказа от общения с женщинами, коих просто терпеть не могут, но зато предоставляют нам полную свободу в связях с другими дочерьми стихий. Для них интересы товарок, стремящихся к бессмертию, важнее личной выгоды, и чем больше бессмертных потомков дарят Мудрецы их царству, тем счастливее становятся дети стихий.
— Но скажите мне, сударь, — вмешался я, — отчего мы видим так мало примеров того, о чем вы говорите?
— На самом деле, сын мой, таких примеров множество, но люди либо не задумываются над ними, либо не верят в них, либо, не будучи знакомы с принципами каббалы, дают им превратное объяснение. Они приписывают демонам все то, что следовало бы приписать сынам стихий. Один малолетний гном влюбил в себя знаменитую Магдалену де ля Крус, настоятельницу монастыря в Кордове, в Испании; она осчастливила его, когда ему было всего двенадцать лет; их связь длилась целых три десятилетия. По прошествии этого времени некий невежественный духовник убедил Магдалену, что она связалась с бесом, и велел ей просить отпущения грехов у папы Павла III. Следует, однако, признать, что ее любовник не мог быть демоном; вся Европа прослышала о чудесах, которые он каждодневно творил в честь святой Девы, а Кассиодор Рем описал их в назидание потомству. Ни о каких чудесах не могло быть и речи, если бы эта связь носила бесовской характер, как воображал себе почтенный духовник. Если я не ошибаюсь, именно он пылко доказывал, что сильф, с коим сожительствовала юная послушница Гертруда из Назаретской обители в кёльнском диоцезе, тоже был просто-напросто бесом.
— Я в этом нисколько не сомневаюсь.
— Ах, сын мой., — продолжал с улыбкой граф, — будь так, дьявол отнюдь не считался бы несчастнейшей тварью: ведь что за удовольствие водить шашни с тринадцатилетней девицей да писать ей любовные записки, которые были потом найдены в ее шкатулке! Но поверьте, поверьте, сын мой, демоны, неся в обители смерти, заняты куда более неприятными делами, навязанными им разгневанным Богом, радеющим о духовной чистоте. Когда мы, к примеру, читаем у Тита Ливия, что Ромул был сыном Марса, вольнодумцы говорят нам: "Все это просто басни", теологи утверждают: "Он был сыном дьявола-инкуба", а насмешники зубоскалят: "Когда мадемуазель Сильвия лишилась своего девического сокровища, ей, дабы избежать позора, пришлось заявить, что его похитил бог Марc". Но мы, познавшие все тайны природы, мы, призванные Господом из тьмы к Его восхитительному свету, мы-то знаем, что этот Марс был на самом деле саламандром, влюбившимся в юную Сильвию и сделавшим ее матерью великого Ромула, истинного героя, основавшего гордый Рим, затем вознесенного своим отцом в небо на огненной колеснице точь-в-точь так же, как Оромазис вознес Зороастра.