– О нет, не позволяйте мне вас остановить. Я поистине наслаждаюсь вашими прикосновениями.
Энн вскинула бровь:
– Сарказм вам не к лицу.
– Верно, – согласился граф, – и так было всегда. К тому же это не был сарказм.
Энн не могла себе позволить всерьез задуматься над этим утверждением, а потому прижала платок к ране на плече и поспешно предупредила:
– А вот сейчас точно будет жечь.
– А-а-а-а-а! – взвыл граф, и Энн, не удержавшись, рассмеялась.
Его голос звучал не лучше, чем у бездарного оперного певца или одного из персонажей кукольного представления «Панч и Джуди».
– Вам стоит делать это почаще, – заметил граф. – Я имею в виду смеяться.
– Да, но не получается. – Ответ прозвучал не слишком оптимистично, и она поспешно добавила: – Мне не так уж часто выпадает возможность помучить взрослого мужчину.
– В самом деле? А мне показалось, вы делаете это постоянно.
Энн в недоумении посмотрела на него.
– Когда вы входите в комнату, даже воздух меняется.
Рука Энн застыла в воздухе – в дюйме от его тела, – и она посмотрела ему в глаза: ничего не могла с собой поделать. И что же увидела? Неприкрытое желание. Он хотел ее. Хотел, чтобы она подалась вперед и коснулась его губ своими. Это же так просто, стоило лишь чуть наклониться. Энн могла бы сказать, что это не специально, просто потеряла равновесие и все, но знала, что делать этого не стоит. Это не ее мир. Он граф, а она… Она та, кем заставила себя стать, та, кому не пристало флиртовать с графом, тем более с таким, чье прошлое омрачено скандалом.
Вскоре на него обрушится поток всеобщего внимания, и Энн не хотелось оказаться рядом с ним, когда это произойдет.
– А теперь мне действительно нужно идти, – сказала Энн.
– Куда?
– Домой. Я очень устала. День выдался долгий и непростой.
– Я вас провожу, – предложил граф.
– В этом нет необходимости.
Граф взглянул на Энн, оттолкнулся от стены и, поморщившись, поднялся на ноги.
– Как вы намереваетесь добраться до дома?
– Пойду пешком.
– До Плейнсуорт-хауса?
– Это недалеко.
Граф нахмурился:
– Да, но не для леди без сопровождения.
– Я гувернантка.
Кажется, эти слова его позабавили.
– А что, гувернантка не леди?
Энн вздохнула с нескрываемым раздражением:
– Со мной все будет в порядке! К тому же улицы хорошо освещены и наверняка полны экипажей.
– Но от этого мне не легче.
Да уж, упрямства ему не занимать.
– Знакомство с вами – честь для меня, – решительно произнесла Энн. – А теперь, уверена, вас ждут родные.
Его пальцы сомкнулись на ее запястье.
– Я не могу позволить вам отправиться домой без сопровождения.
Губы Энн слегка приоткрылись. Кожа графа была такой теплой, а ее собственная и вовсе едва не воспламенилась от его прикосновения. Какое-то странное и смутно знакомое чувство всколыхнулось в ее душе, и она с ужасом поняла, что это желание.
– Уверен, вы это понимаете, – еле слышно пробормотал граф, и Энн едва не сдалась.
Ей хотелось этого – той девушке, которой она когда-то была, очень этого хотелось, ведь она так давно не открывала свое сердце и душу, чтобы выпустить ее на волю.
– Вы не можете никуда идти в таком виде! – заметила Энн.
И это была правда: лорд Уинстед выглядел так, словно сбежал из тюрьмы.
Граф пожал плечами:
– Так проще остаться неузнанным.
– Милорд…
– Дэниел, – поправил он.
– Что? – не поняла Энн.
– Меня зовут Дэниел.
– Мне это известно, но я не собираюсь называть вас по имени.
– Что ж, очень жаль, но попытаться стоило. А теперь… – Он протянул ей руку, но она оставила этот жест без внимания. – Идем?
– Я никуда с вами не пойду.
Губы графа изогнулись в грешной улыбке. Даже с распухшей разбитой губой выглядел он точно дьявол.
– Значит ли это, что вы останетесь здесь, со мной?
– Вас сильно ударили по голове, – заметила Энн. – Только этим я могу объяснить ваше поведение.
В ответ граф лишь рассмеялся, словно ее возражения не произвели на него ни малейшего впечатления.
– У вас есть пальто?
– Да, но я оставила его в репетиционной. Я… Не пытайтесь сменить тему!
– Хм…
– Я ухожу, – заявила Энн, решительно подняв руку, – а вы остаетесь.
Его этот вариант явно не устраивал, и он преградил ей путь, так что его вытянутая и плотно прижатая ладонью к стене рука превратилась в жесткую горизонтальную линию.
– Возможно, я недостаточно ясно выразился, – заметил граф, и в ту же минуту Энн поняла, что недооценила его. Вся его беззаботная веселость куда-то улетучилась, уступив место суровой решительности, а голос зазвучал тихо и твердо: – Есть вещи, в отношении которых я никогда не пойду на компромисс. И безопасность леди – одна из них.