Неизвестные ранее материалы проливают свет на окрркение и контакты экс-диктатора в период его пребывания за границей: в переписке с ним в 1880-х годах состояли многие писатели, ученые, общественные деятели. Впервые в этой книге представлены собранные воедино отклики на кончину Лорис-Меликова в 1888 году, в которых звучат оценки его деятельности современниками, завершающие портрет крупного государственного деятеля России.
Среди использованных составителями архивных собраний отметим фонды харьковского генерал-губернатора (Секретная канцелярия), Верховной распорядительной комиссии, Главного управления цензуры, Министерства юстиции; личные фонды М.Т. Лорис-Меликова, Александра II, Александра III, великого князя Михаила Николаевича, графа П.А. Валуева, графа Н.П. Игнатьева, К.П. Победоносцева, М.Н. Каткова, В.А. Бильбасова.
Книга утверждена к печати Ученым советом Института российской истории Российской академии наук в апреле 2003 года. Работа подготовлена при финансовой поддержке РГНФ. Грант № 02-01—00005а.
ЖИЗНЕННЫЙ путь М.Т. ЛОРИС-МЕЛИКОВА
л^,
Глава первая
НА КАВКАЗЕ: ВОЕНАЧАЛЬНИК И АДМИНИСТРАТОР
Имя Михаила Тариеловича Лорис-Меликова прочно и заслркенно вошло в историю российской государственности. Без протекций и связей, обязанный только себе, своими реальными заслугами он достиг высочайшего положения в правительственных сферах империи. В кризисное для российской монархии время он был председателем Верховной распорядительной комиссии, министром внутренних дел и шефом жандармов, вторым человеком в государстве, сторонником реформ, имеющим почти неограниченные полномочия, диктатором, определяющим курс внутренней политики России.
* * *
Выдающийся российский военный и государственный деятель Михаил Тариелович Лорис-Меликов родился в 1825 г. в Тифлисе в армянской семье. Дворянский род Лорис-Меликовых был древним: в XVI в. их предки владели городом Лори, вошедшим в состав Грузинского царства. В 1832 г. поколение Лорис-Меликовых было утверждено в российском дворянстве.
Главную роль в семье играл отец, ведущий обширную торговлю с Лейпцигом. Строгая требовательность, стремление дать достойное образование детям доминировали в жизни семьи. С раннего детства к сыновьям Михаилу и Василию были приставлены русские воспитатели — в результате братья без акцента говорили по-русски. Михаила, способного и любознательного мальчика, в одиннадцатилетнем возрасте отправили в Москву, в Лазаревский институт восточных языков1. Это было престижное учебное заведение. Известные профессора Московского университета читали там лекции, приобщая слушателей к широкому кругу знаний. Вели обучение и немецкие, армянские, французские педагоги.
Пятилетний курс института был насьпцен предметами. Михаилу предстояло изучать логику, психологию, историю, математику, физику, географию, ботанику, латынь, французский и немецкий языки. Кроме того, он успешно овладел рядом языков народов Кавказа, что в дальнейшем облегчало его воинскую службу. Учился студент хорошо; природные способности и трудолюбие позволили быть среди лучших. Богатейшая институтская библиотека открыла для пытливого юноши шедевры мировой художественной литературы и книги по истории России и Армении2. Успехи в учении, широта интеллектуальных интересов вселяли надежду поступления в Московский университет. Но надежда эта не осуществилась: за грубую шалость мальчика было решено исключить из института и отправить к родителям на Кавказ. Но после вмешательства влиятельных армян в институте решили иначе: провинившемуся разрешили продолжить образование — переехать в Петербург и поступить в школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, где с 1841-го по 1843 г. пришлось учиться делу военному.
Так непредвиденные обстоятельства коренным образом изменили жизнь молодого человека. Не насыщенные умственные занятия, а муштра, верховая езда и однообразие армейского быта обрушились на воспитанника военного училища. Правда, не все уж так было мрачно. В это время произошло знакомство с молодым поэтом Н.А. Некрасовым. Случилось так, что Лорис-Меликов и его однокашник Нарышкин сняли квартиру — им, как выпускникам, разрешали отлучаться из училища. Бездомный поэт присоединился к ним. Со слов Михаила Тариеловича его друг доктор Н.А. Белоголовый свидетельствовал: «Все трое были очень молоды, любили весело пожить и, получивши свои небольшие доходы (от родителей, кроме Некрасова. — Авт.), чрезвычайно быстро спускали их с рук и потом в ожидании следующей получки впадали в меланхолию и жили отшельниками. Вот в эти-то тощие недели и периодические безденежья Некрасову приходилось особенно бедствовать... Тогда как для его товарищей юнкеров школа служила спасительною пристанью»3.
Наступил торжественный день — производство в офицеры. Поздравить выпускников в Петергоф прибыл Николай I. Начался новый этап жизни — корнетом в Гродненском лейб-гусарском полку.
Дебют оказался вполне успешным: 6 декабря 1844 г. за отличие по службе Лорис-Меликов был произведен в поручики. Летом 1847 г. произошло новое назначение: служба на Кавказе — «состоять для особых поручений» при главнокомандующем Кавказским корпусом генерал-адъютанте князе Воронцове — умном и образованном царедворце, не лишенном некоторого либерализма. О нем Михаил Тариелович вспоминал с особой благодарностью: «Ему я обязан всем. Эти десять лет при нем были для меня школой жизни... Приходилось бывать в обществе, не хотелось быть хуже других. Стал учиться, читать, думать, — не забывал и своего специального дела»4.
Молодому офицеру было 22 года; образован, смел и отважен, сообразителен, полон желания проявить себя в военных действиях против горцев. Он быстро показал себя в деле. Храбро сражается в Малой Чечне, в Дагестане, разумно действует при взятии укрепленных аулов, прокладке дорог, устройстве огневых точек. Его непосредственный начальник (с 1848 г.) генерал-адъютант князь Аргутинский-Дол-горуков высоко ценит умного офицера, да и сам князь Воронцов восторгается его храбростью и отвагой. Достаточно изучить послужной список Лорис-Меликова (см. документ № 1), чтобы убедиться, как динамично и самоотверженно протекала его боевая жизнь.
Армейское начальство быстро осознало, что такому офицеру можно поручать самые сложные дела. Такая возможность представилась. 23 ноября 1851 г. Хаджи-Мурат — один из ближайших соратников Шамиля, человек, прославившийся успешными действиями против царских войск, — изменил восставшим горцам и перешел на сторону русских. Возник вопрос: кто и как будет его охранять, как обходиться с таким знаменитым «гостем»? Решение было найдено. 20 декабря князь М.С. Воронцов сообщил военному министру князю А.И. Чернышеву, что 8 декабря Хаджи-Мурат прибыл в Тифлис и был поручен ротмистру Лорис-Меликову — «отличному и очень умному офицеру», говорящему по-татарски, уже знающему Хаджи-Мурата, который «кажется, тоже вполне доверяет ему»5.
Действительно, так оно и было. Беглец рассказал своему опекуну о своей роли в борьбе горцев против российских войск6. Больше того, Лорис-Меликов узнал от собеседника мнения по поводу тактики русских по отношению к чеченцам. Об этом Лорис-Меликов сообщил князю Воронцову (см. документ № 3), который доносил князю Барятинскому: «Чрезвычайно важным нахожу один пункт, о котором говорит Лорис, именно, что Хаджи-Мурат, по-видимому с добрыми намерениями, советует не дозволять выход к нам некоторых почетных чеченцев, а требовать общей покорности всей Чечни. Я, напротив, следовал всегда системе покровительства всякому, желающему выселиться к нам, и не мог отказаться от этой системы. Нужно принять соответствующие меры, чтобы всякий желающий передаться нам был принят. Это всегда ослабляет неприятеля»7.