Творог уковылял в темноту, растворился Горб, что-то бормочущий своему невидимому приятелю… Я подождал, пока Улыбка отойдет подальше и окинул взглядом поле боя. Вернее, темноту, окружающую меня. Что можно рассмотреть в безлунную пасмурную ночь?
Машинально оглянувшись, я извлек из потайного кармана маленький стеклянный флакончик. Отвинтил крошечную пробочку и аккуратно, тщательно насыпал в нее почти невидимый в темноте порошок. Прикрывая его ладонью от ветра, я поднес его почти к самым глазам. Все верно: ровно по края. Я поднес порошок к ноздре и резко вдохнул. Зажмурился, пережидая ожог слизистой оболочки. Медленно раскрыл глаза…
Темнота постепенно рассеивалась, как будто я зажег невидимую свечу. Собственно, порошок так и назывался «Призрачная свеча» и за его применение можно было угодить на костер, если его обнаружат у тебя милосердные братья из Конгрегации. Он позволял видеть в темноте, правда, на расстояние не больше чем шагов на пять. Нет, можно было вдохнуть его чуть большее количество, но тогда ты увидишь все, что находится за десять шагов от тебя, и живых мертвецов, и летающих фей, и лиловых гоблинов в зеленую крапинку… Чего только не найдешь, обшаривая мертвецов…
Ну что ж, начнем ночь урожая…
Я уже собрал с десяток мечей, выполнив норму по ним и сложив кучкой (ищите дураков таскать их с собой в другом месте), собрал небольшую кучку гремящей меди с редкими вкраплениями серебра… Нужно было продолжать. Нет, можно, конечно, просто собрать норму и остаток ночи отдыхать, но… Я здесь — ради денег. На каждом поле найдется пара-тройка человек с золотыми монетами в сапоге, драгоценными камнями, завернутыми в грязную тряпицу — добычу, вынесенную из разграбленного города, амулеты, другие ценности… Здесь — пара монет, там — камушек, одно поле боя, другое… На десятом поле добытого тобой хватит на солидный трактир у дороги, а это у меня — двадцать третье. В семи приметных местах, мимо которых проходила наша армия, закопана моя добыча. Когда закончится война, я все это достану и… Нет, не трактир. Я куплю себе дворянство и деревеньку. Буду охотиться в лесу на зайцев, пить домашнее вино, тискать селянок за толстые задницы…
Тихий хрип. О, этот еще живой… Я подошел к будущему мертвецу. Серо-желтый мундир цвета жухлой соломы… Радонец. Я достал нож и перерезал ему горло. Подождал, пока он перестанет биться и обшарил тело.
Пара серебрушек, амулет от блох и вшей — мой лучше, продам маркитанту — неплохой кинжал… Немного, но, как говаривала моя бабушка: «Ягодка к ягодке — вот и таз варенья».
Идем дальше.
Мечи, монетки, кольца, амулеты…
Медь — королю, серебро — мародерам… Конечно, нас всех должен обыскать сержант, чтобы мы не утаивали часть добычи… Должен. Но сержант — тоже человек и тоже хочет трактир после войны.
Я рассматривал очередной трофей, неработающий амулет от стального оружия (если бы он работал, то голова бывшего владельца была бы прикреплена к телу), как вдруг…
Человеческая рука уцепилась за мой сапог!
Прыжок, который я совершил, сделал бы честь любому…скому зайцу! Нет, я не верил в упырей, оживших мертвецов, фестралов и адских валькирий, но, знаете ли, я видел как хоронили человека, который не верил в диббуков.
— Брат… — прохрипело с земли, — Братишка… Помо…ги…
Черный мундир. Это наш солдат.
— По…мо…ги…
Что ж ты такой живучий? Не могу же я тащить тебя на себе… Да и… От солдата уже тянуло запахом гнилых кишок. Ранение в живот — верная смерть, особенно если началось нагноение. Нет, у меня был с собой амулет, который приостанавливал разложение, но для того, чтобы его остановить, а не просто замедлить, таких амулетов нужно пять штук, да и вообще… Так, что, братишка, помочь тебе я могу только одним способом…
Дыхание солдата остановилось. Я вынул нож из его сердца, обшарил карманы, обнаружив только золотой диск с выгравированным солнцем. Орден Смелости, он же «Королевское солнышко». У меня есть такой же, полученный примерно так же… Мелькнула было мысль, что нужно было бы передать его родственникам погибшего, и тут же пропала.
Вдалеке мрачнел изломанный силуэт.
Черный дуб.
Где-то здесь сдох Двуглазый, зажав мою серебрушку.
Чем ближе я подходил к дубу, тем больше мертвых тел попадалось мне под ноги. О, смотри-ка, Зеленый Краб, тоже здесь валяется, с отрубленной рукой. Такое чувство, как будто по земле катился огромный шар из человеческих тел, роняя их, как каргон — слизь… Под самым дубом, у узком овраге тела валялись просто кучей, можно подумать, здесь тот…ский шар ударился о непреодолимое препятствие и рассыпался на части.