| - Ах, господин де Вильфор, - сказала молоденькая и хорошенькая девица, дочь графа де Сальвьё, подруга мадемуазель де Сен-Меран, -постарайтесь устроить какой-нибудь интересный процесс, пока мы еще в Марселе. |
| I never was in a law-court; I am told it is so very amusing!" | Я никогда не видала суда присяжных, а это, говорят, очень любопытно. |
| "Amusing, certainly," replied the young man, "inasmuch as, instead of shedding tears as at the fictitious tale of woe produced at a theatre, you behold in a law-court a case of real and genuine distress-a drama of life. | - Да, в самом деле очень любопытно, - отвечал помощник королевского прокурора. - Это уже не искусственная трагедия, а подлинная драма; не притворные страдания, а страдания настоящие. |
| The prisoner whom you there see pale, agitated, and alarmed, instead of-as is the case when a curtain falls on a tragedy-going home to sup peacefully with his family, and then retiring to rest, that he may recommence his mimic woes on the morrow,-is removed from your sight merely to be reconducted to his prison and delivered up to the executioner. | Человек, которого вы видите, по окончании спектакля идет не домой, ужинать со своим семейством и спокойно лечь спать, чтобы завтра начать сначала, а в тюрьму, где его ждет палач. |
| I leave you to judge how far your nerves are calculated to bear you through such a scene. | Так что для нервных особ, ищущих сильных ощущений, не может быть лучшего зрелища. |
| Of this, however, be assured, that should any favorable opportunity present itself, I will not fail to offer you the choice of being present." | Будьте спокойны - если случай представится, я не премину воспользоваться им. |
| "For shame, M. de Villefort!" said Renee, becoming quite pale; "don't you see how you are frightening us?-and yet you laugh." | - От его слов нас бросает в дрожь... а он смеется! -сказала Рене, побледнев. |
| "What would you have? | - Что прикажете?.. |
| 'Tis like a duel. I have already recorded sentence of death, five or six times, against the movers of political conspiracies, and who can say how many daggers may be ready sharpened, and only waiting a favorable opportunity to be buried in my heart?" | Это поединок... Я уже пять или шесть раз требовал смертной казни для подсудимых, политических и других... Кто знает, сколько сейчас во тьме точится кинжалов или сколько их уже обращено на меня! |
| "Gracious heavens, M. de Villefort," said Renee, becoming more and more terrified; "you surely are not in earnest." | - Боже мой! - вскричала Рене. - Неужели вы говорите серьезно, господин де Вильфор? |
| "Indeed I am," replied the young magistrate with a smile; "and in the interesting trial that young lady is anxious to witness, the case would only be still more aggravated. | - Совершенно серьезно, - отвечал Вильфор с улыбкой. - И от этих занимательных процессов, которых графиня жаждет из любопытства, а я из честолюбия, опасность для меня только усилится. |
| Suppose, for instance, the prisoner, as is more than probable, to have served under Napoleon-well, can you expect for an instant, that one accustomed, at the word of his commander, to rush fearlessly on the very bayonets of his foe, will scruple more to drive a stiletto into the heart of one he knows to be his personal enemy, than to slaughter his fellow-creatures, merely because bidden to do so by one he is bound to obey? Besides, one requires the excitement of being hateful in the eyes of the accused, in order to lash one's self into a state of sufficient vehemence and power. I would not choose to see the man against whom I pleaded smile, as though in mockery of my words. No; my pride is to see the accused pale, agitated, and as though beaten out of all composure by the fire of my eloquence." | Разве эти наполеоновские солдаты, привыкшие слепо идти на врага, рассуждают, когда надо выпустить пулю или ударить штыком? Неужели у них дрогнет рука убить человека, которого они считают своим личным врагом, когда они, не задумываясь, убивают русского, австрийца или венгерца, которого они и в глаза не видали? К тому же опасность необходима; иначе наше ремесло не имело бы оправдания. Я сам воспламеняюсь, когда вижу в глазах обвиняемого вспышку ярости: это придает мне силы. Тут уже не тяжба, а битва; я борюсь с ним, он защищается, я наношу новый удар, и битва кончается, как всякая битва, победой или поражением. Вот что значит выступать в суде! Опасность порождает красноречие. Если бы обвиняемый улыбнулся мне после моей речи, то я решил бы, что говорил плохо, что слова мои были бледны, слабы, невыразительны. Представьте себе, какая гордость наполняет душу прокурора, убежденного в виновности подсудимого, когда он видит, что преступник бледнеет и склоняет голову под тяжестью улик и под разящими ударами его красноречия! Голова преступника склоняется и падает! |
| Renee uttered a smothered exclamation. | Рене тихо вскрикнула. |
| "Bravo!" cried one of the guests; "that is what I call talking to some purpose." | - Как говорит! - заметил один из гостей. |
| "Just the person we require at a time like the present," said a second. | - Вот такие люди и нужны в наше время, - сказал другой. |
| "What a splendid business that last case of yours was, my dear Villefort!" remarked a third; | - В последнем процессе, - подхватил третий, - вы были великолепны, Вильфор. |
| "I mean the trial of the man for murdering his father. | Помните - негодяй, который зарезал своего отца? |
| Upon my word, you killed him ere the executioner had laid his hand upon him." | Вы буквально убили его, прежде чем до него дотронулся палач.
|