Он сделал паузу, давая Андрею переварить сказанное, а затем добавил:
— Но обо всём этом поговорим позже. Сейчас — главное. Нам нужно перенести Ковчег. Думаю, ваше Убежище под апартаментами — вполне подходящее место. Надеюсь, вы не против, граф?
Глава тридцать вторая
Отпетые мошенники
Глава тридцать вторая. Отпетые мошенники.
Поскольку Маркиз окончательно замолчал, не желая больше ничего пояснять, Белову оставалось лишь следовать в его фарватере, продолжая нести на руках ворчливо-фыркающего Фагота и предаваться досужим размышлениям. Думать о серьезном почему-то не хотелось — возможно, сказывался общий абсурд происходящего, возможно — туманная перспектива таскать Ковчег неизвестно зачем. Так что Андрей просто глазел по сторонам, позволяя сознанию блуждать.
Ректорат, в обычное время производивший впечатление царства пустоты, где встретить сотрудника, способного внятно объяснить, куда бежать и что делать, было сродни удаче, сейчас казался особенно безлюдным. У Белова давно сложилось мнение, что это здание обитает вне реального времени — особенно после той злополучной попытки самостоятельно уточнить свой студенческий статус. Тогда, едва пережив авиакатастрофу и явившись в Ректорат, он сумел обнаружить лишь одну живую душу — девушку в комнате с безликой табличкой «Приемная» над дверью. Та, окинув Андрея взглядом, полным чиновничьей ненависти ко всему живому, выразительно произнесла:
— Закройте дверь с той стороны.
После этого Андрей решил: ну и не очень-то и хотелось. В остальных кабинетах, по-видимому, прятались люди, притворявшиеся мебелью. Широкие коридоры с коврами, портреты бородатых магов на стенах и хрустальныелюстры, угрожающе нависающими с потолка, лишь усилили ощущение абсурда. Особенно угнетающе действовали портреты — все эти мрачные лики магов прошлого, смотревших на студента с выражением плохо скрытого разочарования, будто заранее знали, что толку из него всё равно не выйдет.
Тогда Белов окончательно уверился, что ему тут не место. Проблему же со статусом в итоге решила Кира — легко, почти изящно, потратив на это каких-то двадцать минут и вернувшись с восторженным рассказом о том, какие замечательные, чуткие люди работают в Ректорате. Андрей промолчал — спорить с младшей баронессой на тему бюрократического ада он не считал разумным.
Вот и теперь, когда они с Митей шагали по пустынным коридорам, ничто не изменилось. Ни одного тела, ни одного испуганного крика, ни даже банального звука шагов из-за угла. Хотя, если верить словам Маркиза, большинство обитателей Академгородка должны былископом попрятьсяв первых попавшихся помещениях, охваченные острым приступом солнцебоязни, а после активации заклинания Стазис и вовсе валяться где ни попадя, будучи парализованными магическим конструктом.Вот только Ректорат словно сохранил автономность, продолжая жить по своим законам, вне катастроф и тревог.
Андрея на секунду даже потянуло заглянуть в Приемную — убедиться, не сразила ли Тревога по Красному Коду ту самую бесстрашную барышню с ледяным взглядом, заодно и ее шефа. Все-таки к Лорду Винзору у него после пресловутой дуэли на Арене сохранилось неоднозначное отношение. И возможно, вид беспомощного джентльмена мог бы потешить его эго. Но тут же вспомнилось: Ректор наверняка обладает Древней Кровью, ему такие штуки, как ментальное оглушение, и Стазис до лампочки. Скорее всего, он сейчас мирно пьёт чай с духами предков, размышляя о магическом балансе мира.
На этих мыслях спутники достигли седьмого этажа. Последние пролёты мраморной лестницы с пышными резными балюстрадами, ковровыми дорожками и затейливой лепниной, казалось, сползали в архитектурное уныние. Шик и величие вдруг оборвались, и перед путниками предстала дверь — железная, некрашеная, совершенно утилитарная, как будто её случайно привезли с соседней стройки. Ни ручки, ни замочной скважины, ни даже намёка на приветливость. Просто прямоугольник тускло-серого металла, бесстрастно и неприветливо застывший в стене, будто специально, чтобы подчеркнуть: дальше — территория, где не место посторонним.
Белов задумчиво уставился на конструкцию: — А где звонок? Или хотя бы табличка «Посторонним вход воспрещён»?
— Никаких табличек, — невозмутимо отозвался Митя, — здесь всё и так ясно.
Он подошёл вплотную, коснулся пальцами поверхности, и дверь с едва слышным щелчком дрогнула, словно признавая своего. Металл начал отступать вглубь, открывая проход — в темноту, откуда повеяло сыростью, пылью веков и едва уловимым запахом магии.