И Ковчег лежал здесь, неподвижный, молчаливый… но каждая грань его поверхности, каждый виток золотых иероглифов словно нашёптывал вечности. И всё внутри подсказывало Андрею: с этого момента ничто уже не будет как прежде.
Очевидную пафосность и эпичность момента безжалостно разрушал один-единственный фактор — непрерывный, сочно-протяжный поток отборного мата, который, как бурный горный ручей, вырывался изо рта Андрея. Весь монументальный антураж утёса, бури, Ковчега и свинцового неба мерк перед этим гневным лексическим гейзером.
Под горячую руку доставалось всем и каждому — начиная с самих Предтечей, чьи запредельные игры в Творцов Андрей назвал «дебильными забавами космических недоразвитых богов», и заканчивая Древними, которые, по его словам, «в своём идиотизме давно обогнали даже своих предшественников». Логика у этого потока брани была железной — если одни строили и разрушали вселенные ради развлечения, а другие с почтением хранили их артефакты, толком не понимая, что именно держат в руках, то уровень коллективного маразма явно вышел на межзвёздный уровень.
Но Андрей не остановился на абстрактных фигурах — плавно и со вкусом перешёл от общего к частному. И тут в ход пошёл настоящий арсенал площадной лексики — с богатством выражений, которое заставило бы покраснеть даже опытную торговку на базарной площади. Под раздачу попали все. Если принимать слова Белова всерьёз, то Принцесса — Благодатная Лилия Хо могла с трудом претендовать разве что на роль подвыпившей портовой шлюхи, случайно оказавшейся при дворе. Маркиз Ульянов в устах Андрея превращался в «отмороженного дегенерата с сомнительной родословной», а все Маги, числящиеся его родственниками,вернее родственниками Наумова и Белова — в «сертифицированных полудурков». В этот перечень попалии загадочнаяНезнакомка, и графа Разумовского и глава Рода Беловых.
Даже добрая Любава из Благодатного, к которой Андрей всегда относился тепло, угодила в этот словесный ураган, став объектом короткой, но ёмкой тирады. Что уж говорить — в порыве ярости он даже Кинг-Конга зачем-то припомнил, как образец чего-то особенно абсурдного в текущей картине мироздания.
Досталось и своей собственной команде — от саркастических стрел не ускользнули ни Борх, ни Глафирия, ни даже бедный Фагот. Хотя, если быть честным, кошак был, пожалуй, единственным, кто не имел никакого отношения ко всем неприятностям, приключившимся с Андреем.
Единственной, кто каким-то чудом избежал вербального разгрома, стала младшая баронесса Свен — возможно, в знак благодарности за тёплый плащ, заботливо всунутый ему в руки в самый последний момент перед перемещение в Зенон. Без этого плаща стояние на продуваемом всеми ветрами утёсе превратилось бы в настоящее испытание на выживание, а потому, пусть и молча, Андрей признал её вклад.
Но всё это — саркастические выпады, гневные эпитеты и площадные ругательства — меркло по сравнению с тем, как Белов проходился по самому себе. Здесь его фантазия развернулась в полную силу. На фоне многочисленных самоуничижительных определений, те же «лох педальный» или «конченый недоносок» выглядели почти комплиментами.
И главная мысль, как ни странно, была вполне внятной: зачем, спрашивается, надо было вылезать из тёплого, тихого, уютного мирка, где можно было спокойно жить, радоваться мелочам и не лезть в галактические тайны? Зачем надо было внезапно продемонстрировать те самые качества, от которых он всегда бежал — «слабоумие и отвагу»?
И где теперь, скажите на милость, выход из всего этого?
А ведь ещё час назад всё было почти хорошо. Ну, если не считать таких незначительных деталей, как Тревога по Красному Коду и сопровождающее её заклинание Стазиса, погрузившее в нирвану десятки тысяч человек по всей территории, занимаемой Имперской Академией Магии. Да и ещё — обвинение со стороны Тайной Канцелярии, предъявленное его подопечной, младшей баронессе Свен, в терроризме и участие, пусть и косвенное, в похищении могущественного Артефакта Древних под названием Ковчег.
Того самого Ковчега, за которым не первый день охотились две непримиримо враждующие силы. Одна из них надеялась вернуть Землю в состояние «как было до появления магии», заодно уничтожив девяносто девять процентов человечества. Вторая же стремилась полностью ввергнуть планету в пучину Зенона — с не менее катастрофическими последствиями для населения.
Так что да, если всё это считать мелочами, то действительно, ещё час назад всё было почти хорошо.