— Эко вас, граф, по мозгам ударило. Я-то думал, наследники Древней Крови будут устойчивее к ментальному воздействию Тревоги по Красному Коду. Хотя, надо признать, вы держитесь весьма достойно. Но всё же… — он сделал паузу, полез во внутренний карман пиджака и извлёк оттуда простое, на первый взгляд неприметное колечко, — наденьте вот это. На всякий случай. Для друзей ношу с собой — мало ли что.
Слова «для друзей» вызвали у Андрея короткое замешательство. Сам Митя — легендарная фигура Империи, человек, о котором складывали анекдоты, слухи и почти героические саги — только что фактически причислил его к числу своих… друзей.
Оторопев, Андрей почти машинально надел кольцо на мизинец левой руки. Почувствовал, как его накрыла волна прохладного, почти ледяного ощущения, словно кто-то плеснул внутрь головы ведро холодной воды. Не сказать, чтобы это было приятно — но уж точно отрезвляюще.
Уже через несколько секунд мутное, раздражённое напряжение, которое сопровождало его с момента объявления тревоги, начало рассеиваться. Сознание прояснилось. Мысли упорядочились, как будто кто-то аккуратно разложил всё по полочкам: что происходит, почему, и — главное — что делать дальше. Андрей почувствовал, как в голове возникла необычайная ясность и способность анализировать самые запутанные события. Из числа тех, которые позволяют осознавать тайные струны бытия.
А главное — исчезла агрессия. Та самая слепая, глухая ярость, что вспыхнула сразу после сигнала тревоги и до сих пор подталкивала Андрея к необдуманным, почти импульсивным действиям. Теперь её место заняла холодная собранность, словно кто-то убрал гнетущую пелену с разума, открыв путь к аналитическому восприятию происходящего.
Андрей выдохнул — на этот раз спокойно и глубоко. И только теперь, с трезвым разумом, начал осознавать, что то, что происходит вокруг, куда серьёзнее, чем просто атака агентов Тайной канцелярии.
— А касательно вашего вопроса — «где все?» — небрежно продолжил Маркиз, лениво потягиваясь, словно разговор шел о погоде, а не о чрезвычайной ситуации. — Ответ, увы, до банальности прост. Я ведь говорил: нынче по всей Империи — ясное небо. А побочный эффект ментального воздействия Тревоги по Красному Коду — солнцебоязнь. Вот все и попрятались по углам, кто в аудитории, кто в подвалы, кто под кровати. Даже удивительно, как наши однокурсники успели так быстро выскочить из лекционного зала. Наверное, этот эффект проявляется только при виде самого Солнца — как вам такое?
Он хмыкнул и продолжил, не меняя ни тона, ни шага, всё так же неторопливо двигаясь вперёд:
— Трудно сказать, зачем Древние вложили в артефакт такой специфический эффект. Может, чтобы толпы возбужденных, но малоадекватных разумных не носились туда-сюда в ожидании Стазиса. Хаос с ними — кто-нибудь да под колёса попадёт. А так — все мирно сидят по помещениям, дороги пустые, порядок. Ну и после Стазиса — меньше тел валяется посреди улиц. Всё же в помещениях как-то… эстетичнее. Хотя, признаться, кто этих Древних вообще понимал?
Он ухмыльнулся, бросив короткий взгляд в сторону Андрея.
— А вот другое меня действительно удивляет, — добавил Маркиз, уже с ноткой искреннего интереса. — Почему ваши подопечные баронессы устроили бойню прямо на площади, перед входом в лабораторный корпус? Внутри ведь куда удобнее обороняться — хоть от магии толку и мало, но зато можно соорудить баррикады из лабораторных столов, да и пространство ограничено. Опять же — химические колбы, будь они неладны, при определённой смекалке превращаются в весьма эффективное оружие. Некоторые реактивы, при должной меткости, не хуже стихийного конструкта первого, а то и второго ранга шарахнут.
Последние слова прозвучали как раз в тот момент, когда они обогнули странное здание — высокую, узкую башню этажей в десять, выстроенную в стиле, который можно было бы охарактеризовать как «архаичный безумный архитектор в союзе с сумасшедшим Архимагом». Такие башни, по академическим байкам, строили исключительно для отшельников-исследователей, уединённых гениев, которым для счастья нужны только книги, реторты и тишина.
И вот, миновав это архитектурное чудачество, они наконец вышли к лабораторному алхимическому корпусу. Просторная площадь перед ним выглядела неожиданно пустынной, словно всю жизнь и движение с неё кто-то намеренно стер. Это при том, что на площади, в отличии от остальной территории Академического Городка, столпилось несколько десятков разумных.
Присутствующие отчетливо разбились на две команды.
С одной стороны — полтора десятка агентов Тайной Канцелярии, стоящих сплочённой группой, мрачно сжимая в руках артефактное оружие, которое к счастью для их противников, судя по всему не работало, и глядя на оппонентов с тем холодным выражением лиц, которое обычно бывает у людей, привыкших действовать по приказу и оставлять эмоции за порогом. С другой — разношёрстная, но явно боеспособная команда графа Наумова: две баронессы Свен — старшая Кира и младшая Глаша, массивный, словно выкованный из гранита, Громила Борх и и Фагот, вальяжно расположивсяся на шее у младшей баронессы в виде мехового воротника, пусть и не песцового и тем паче не соболиного, а всего лиши кошачьего, но тем не менее вполне пушистого и оригинального