"По приезде он застал Сен-Жермена больным, в постели. Когда ему
объяснили суть дела, он спокойно ответил: да, действительно, у него были
время от времени вымышленные имена, в том числе и Салтыков; но под всеми
этими именами он был известен многим как человек чести, и никому не
позволит подозревать себя в нечестных сделках; так или иначе, граф готов
реабилитировать себя в любой удобной для противной стороны форме как
только ему станет известно, в чем именно его обвиняют и кто те люди, которые
осмелились напасть на него. Сен-Жермен твердо заявил, что в рассказе о своем
происхождении и семье не допустил ни одного слова лжи. Доказательства же, однако, находятся в руках лица, от которого он весьма зависим (то есть у
императора Австрии), зависимость эта за всю его жизнь не принесла ему
ничего, кроме обвинений в шпионаже... На вопрос, почему он не рассказал
маркграфу о различных именах, под которыми он появлялся, граф Цароги
возразил: а имел ли он обязательства подобного рода по отношению к
маркграфу? Это обстоятельство, по его мнению, за все время никого не
оскорбило и не принесло никому вреда. Более того, информацию подобного
рода сообщают не до, а после установления более близких отношений. Граф
заверил, что никогда не злоупотреблял доверием маркграфа, и после этого он
назвал свое настоящее имя..."
Далее тот же автор замечает:
"Трудно предположить, откуда Сен-Жермен брал средства на свое
существование?"36
36 Curiositaten... там же сс. 287, 289, 293, 294.
Любопытно наблюдать, сколь мало осведомлен этот автор в истории своего
времени. Нам же известно, что все сыновья принца Ракоци достаточно
обеспечены, и доказательств тому в то время было гораздо больше, чем мы
имеем теперь. Этот же писатель не преминул заявить и следующее:
"Было бы очень неблагодарным делом обвинять этого человека в
мошенничестве, ибо для этого требуются доказательства, а их нет".
Замечательное по своей правдивости заявление, хотя оно и граничит с
обвинением. Говорить о ком-то, как о мошеннике, без всяких на то
доказательств, — недопустимо, и, по крайней мере, непорядочно. Абсурдность
предыдущего утверждения подчеркивает следующее заключительное
заявление:
"За всё время общения с маркграфом он ни разу не вмешался в посторонние
дела, никогда не требовал вознаграждения, был последователен в своих
поступках. Так как жил он очень скромно, запросы его были очень и очень
ограничены; бывало, он раздавал свои деньги беднякам и нищим."
Если сравнить эти слова со словами, сказанными о Сен-Жермене его другом
ландграфом Карлом Гессенским, то они, безусловно, зазвучат в унисон.
Остается только удивляться автору, способному говорить столь возвышенно о
том, кого он, пусть даже и предположительно, готов обвинить в
"мошенничестве". И если такие слова могут быть произнесены в адрес
"авантюриста", то какие же слова нужны для описания достойных людей?
Впрочем, мы найдем подобные "странные" противоречия у многих
писателей, которых будем цитировать в нашем дальнейшем исследовании
жизни Сен-Жермена.
Глава вторая
ПУТЕШЕСТВИЯ И ПОЗНАНИЯ
“Чистое поклонение Природе в раннюю патриархальную эпоху обратилось
в наследие тех единственных, кто обладал способностью вникнуть в истинную
сущность вещей. Позднее посвященные передали свое знание, полученное ими
от Божественных Учителей, земным царям. Раскрытие полезных для
человечества таинств Природы являлось их исключительным правом и
обязанностью. Посвященным считался только тот, кто мог излечить, вернее
даже, вызвать к жизни погруженную в объятия мнимой смерти (комы)
заблудшую в долгом небрежении душу, которую действительно ждала смерть в
облике вечного летаргического забытья. Одаренные подобной силой во все века
возвышались над толпой, считаясь Царями и Посвященными.”
Е.П. Блаватская, Тайная Доктрина, III. 263, Лондон, 1893 г.
В этой главе мы попробуем, насколько это возможно, пройти, опираясь на
имеющиеся у нас данные, вслед за Сен-Жерменом в его длительных
странствиях. То, что он побывал в Африке, Индии и Китае, нам стало известно
из разнообразных заявлений, сделанных им самим, а также из свидетельств, содержащихся в трудах многих писателей разных эпох. Нет ничего странного в
том, что эти путешествия казались бессмысленными и незначительными
постороннему взгляду, но для изучающих мистику и особенно тех, для кого
существование Великой Ложи есть достоверный факт, кому понятна
необходимость духовной эволюции человечества, широкая география поездок
Посланника Ложи не будет удивительна. Пытливый ум попытается скорее всего
проникнуть вглубь событий, чтобы понять истинный смысл миссии и трудов
этого мистика.
Следует также отметить, что в античном мире искусства и науки считались
дарами Богов, божественными дарами.
"Цари Божественных Династий задали первый импульс цивилизации и
направили разум, которым они одарили человека, на изобретение и
усовершенствование всевозможных искусств и наук".1
1 Е.П. Блаватская. Тайная Доктрина, т. II, с. 380.
Самодовольное в своем пустом невежестве, все человечество смеется над
талантами и отворачивается от несущих свет. Некоторых из них заставили
замолчать на костре, таких как Джордано Бруно и многих других, кого время
превознесло в глазах людей. Позднее, вслед за угасанием вольномыслия XVIII столетия, мы обнаруживаем Месмера и графа Сен-Жермена, положивших пусть
не жизни, но доброе имя и честь, пытаясь помочь тем, к кому они были посланы
Великой Ложей.
Вернемся, пожалуй, к предмету нашего разговора и обратимся к
путешествиям нашего мистика, а чтобы рассказ получился наиболее полным и
достоверным, изложим их хронологически.
Они охватывают период, как мы убедились в предыдущей главе, с 1710 по
1822 год. Однако, мы не имеем возможности подробно описать весь этот
период, поскольку Сен-Жермен часто исчезал на многие месяцы. Самые ранние
упоминания гласят:
"В эти дни при дворе2 появился весьма необычный человек, назвавшийся
Сен-Жерменом. Он сразу же всех очаровал ясностью ума и великим
разнообразием своих талантов, но вскоре, однако, в обществе возникло
некоторое замешательство по отношению к его персоне.
Пожилая графиня фон Жержи, которая пятьюдесятью годами ранее была со
своим мужем в Венеции, куда тот был назначен послом, встретилась недавно с
Сен-Жерменом у госпожи де Помпадур3. Некоторое время она смотрела на него
с величайшим удивлением, смешанным со страхом. Наконец, будучи не в силах
сдерживать волнение, она приблизилась к графу скорее с любопытством,
нежели испугом.
2 Двор Людовика XV. — прим. авт.
3 Маркиза де Помпадур (1721-1764) — фаворитка Людовика XV с 1745 года и до самой
своей смерти. Играла центральную роль во французской политике. Окружив короля
преданными ей людьми, определяла внутреннюю и внешнюю политику государства.
Покровительствовала наукам и искусствам. — прим. перев.
— Не будете ли Вы так любезны, — спросила графиня, — ответить мне на
один вопрос? Мне хотелось бы знать, не бывал ли Ваш отец в Венеции в 1710
году?
— Нет мадам, — невозмутимо ответил граф, — отец мой скончался задолго
до того времени. Однако, сам я жил в Венеции в конце прошлого и начале этого
веков и имел честь ухаживать за Вами, а Вы были так добры, похвалив
баркаролы моего сочинения, которые мы пели вместе в Вами.
— Простите, но это невозможно. Граф Сен-Жермен, насколько мне
известно, в те дни был по крайней мере сорокапятилетним, а Вы примерно в том