– Александр Константинович, как вам французский образ жизни? – вежливо спросила баронесса Мыслевская, устранив неудобную паузу.
– Как и прежде. Ничего у них не изменилось со времени моего предыдущего путешествия, – граф с вызовом посмотрел прямо в серые зрачки князя Пулева. – Давятся своим пропащим сыром с плесенью и дрожат от страха, что пруссаки развяжут войну. Вот и прячутся за нашей спиной. Ах, да! И вино у них кислое до невозможности.
Граф скривился так, будто вкусил невыносимо кислого яблока и отпил красного вина. Князь Пулев в замешательстве поглядел на хозяина дома. Но Михаил Аристархович не был склонен к ожесточению спора и вернул внимание гостей к фотографиям, сделанным в этот раз на фоне французской фабрики. Граф Соколовский незаметно оглядел чисто выбритое лицо гостя напротив, отчаянно пытавшегося заступиться за крымское виноделие. Он, безусловно, выглядел моложе своих лет. Роман Аркадьевич Светилин состоял в труппе местного провинциального театра, существующего не без финансирования Барсукова. По словам баронессы Мыслевской, Светилин являлся лучшим актёром в городе. И внешние данные для этого у него, бесспорно, имелись. Светилин обладал необычайно приятным голосом и очень живой мимикой. Красивое лицо, густые волосы цвета начищенной меди и крепкое телосложение делали обаятельного блондина похожим на хозяина дома.
Справа от Светилина, не отрываясь от своей тарелки, слушал рассказы хозяина уездный доктор. Торопин Илья Ионович, вероятно, был сверстником Соколовского, но уже успел облысеть и набрать лишнего веса. Граф с досадой заметил, что узкий тёмно-зелёный галстук доктора абсолютно не подходит к его светло-серому костюму.
Между доктором и Михаилом Аристарховичем уместилось семейство Барсукова-младшего. Барсуков Михаил Михайлович был словно копией своего отца, только чуть ниже ростом и русоволосым. Михаил Михайлович производил впечатление достойного наследника. Слева от своей матери находился их сын – Павел Михайлович, более похожий на мать, нежели на отца. От деда юноше достался мясистый подбородок и умные глаза. От отца – светло-русые волосы.
Таким образом, взор графа Соколовского прошёлся от самого старшего в роду Барсуковых и остановился на самом младшем, присутствующим за столом. «Ну, и компанию собрал этот купец, – проворчал про себя Соколовский, – поскорее бы убраться отсюда куда подальше». В голове Александра Константиновича промелькнула неспокойная мысль. Отчего-то на ум пришли слова его няни, женщины весьма суеверной. Вспомнились её слова, будто, если за стол сядут тринадцать человек, то тот, кто первым поднимется из-за стола, обязательно вскоре умрёт. Логически Соколовский мог связать это суеверие с широко известным евангельским сюжетом – Тайной вечерей. Тогда за столом присутствовало тринадцать сотрапезников – апостолы и Иисус Христос. И первым поднялся предатель Иуда, покончивший жизнь самоубийством после распятия Христа. Только так граф мог объяснить появление такого глупого суеверия среди необразованных верующих крестьян.
– Что за чушь, – прошептал вслух граф.
– Вы так думаете? – удивился Михаил Михайлович, сын фабриканта.
Он как раз что-то рассказывал князю Пулеву и воспринял бормотанье Соколовского, как несогласие со сказанным.
– Ах, нет, простите, – улыбнулся Александр Константинович. – Я немного задумался.
– Господа, прошу меня извинить, – немного смущаясь, поднялся актёр, сидевший напротив графа. – Я сейчас же вернусь.
Александр Константинович проводил взглядом провинциального актёра и отогнал от себя глупые мысли. Граф Соколовский не был суеверным, и всякое суеверие считал за дурной отголосок язычества. Так оно и есть, суеверие – это великая глупость. Но обрати граф внимание на Михаила Аристарховича, на его оценивающие взоры, перемещающиеся по лицам детей, то, возможно, смог бы понять всё намного раньше.
После плотного ужина последовала длительная прогулка по дому. Вполуха граф Соколовский слушал наполненные самодовольством тирады Барсукова-старшего. С чувством превосходства над конкурентами Михаил Аристархович рассказывал о своих фабриках, оснащённых самым современным оборудованием. Гости поражались, сколь широка география барсуковских предприятий. Фабрики Орловской, Калужской, Черниговской губерний были связаны с домом фабриканта телефонными проводами, и в любой момент Михаил Аристархович мог переговорить с директором предприятия и дать соответствующие указания. В Черниговской губернии на текстильной фабрике для освещения успешно использовалось электричество, на всех прочих – светильный газ.