Но Персефона не собиралась признавать данный напрашивающийся вывод, который раньше слышала лишь от своих немногочисленных светских врагов.
Она понимала: граф намеренно воспользовался ее вспыльчивостью, чтобы установить дистанцию, но для нее это оказалось намного больнее, чем она предполагала. Он коварно ухватился за возмутительную мысль, что она могла бы значительно улучшить свое положение просто респектабельной молодой леди удачным браком. Еще и напомнил, что, если она так и будет отказываться выходить замуж, светское общество однажды начнет высмеивать ее за все: за красоту, за родовитость и за удобное положение сестры и дочери. За такие слова он точно заслуживал пощечины, но она не желала поддаваться на провокацию и только отпрянула.
– В действительности только три сезона, милорд, и это совсем не означает мою нужду в любовнике или крайнее отчаяние выйти замуж. Имейте в виду: к мужчине, который может стать моим супругом, у меня очень высокие требования.
На самом деле она только хотела, чтобы ее полюбили со всей страстью, и самой однажды так же страстно полюбить в ответ – не важно, в замужестве или без него.
– Полагаю, вы сформулировали требования после флирта с различными холостяками и проверки их соответствия вашему идеалу. Я вполне могу догадаться о чертах этого идеала. Бедняга должен иметь достаточное состояние, чтобы обеспечивать вам соответствующую жизнь. Кроме того, в ваших жилах течет кровь гордых герцогов. Сомневаюсь, что столь красивую и разборчивую леди манит перспектива стать женой какого-нибудь знатного старика. Значит, ваш избранник должен быть прекрасен, как античный бог, надменен, словно римский патриций, иметь отличное образование и обязан обладать всем на свете, кроме красавицы-леди. Ему следует быть отличным всадником или, по крайней мере, к тому стремиться, ибо вы слывете хорошей наездницей, хорошо разбираетесь в лошадях. В общем и целом он должен быть полным совершенством. Я прав? Неудивительно, что вы столько времени не можете отыскать достойную себя пару. Такой идеальный образчик встречается раз в сто лет.
– И даже реже. Я сильно удивилась, если бы такой вообще хоть когда-то существовал. Господи, неужели вы действительно полагаете, что можете читать мои сокровенные мысли, как открытую книгу? Я скорее останусь старой девой до конца жизни, чем буду так цинично и хладнокровно подыскивать себе мужа. И если именно так вы обо мне думаете, прошу вас больше ко мне не приближаться. Ради нашего же обоюдного блага.
«Это безусловно должно мне помочь», – мелькнуло в ее голове. Тут она услышала его сердитое бормотание, как будто ему стало неприятно дышать с ней одним воздухом.
– Считайте, что мы договорились, – легко заявила девушка и хотела уйти как ни в чем не бывало.
– Как бы я хотел! Но я не могу, – выдохнул граф, хватая ее за руку.
Это огненное прикосновение обожгло ее и заставило замереть на месте.
– Сейчас же отпустите мою руку! – прошипела она со всей яростью, на какую только была способна, хотя в голове буквально зазвенело от его близости.
– С радостью отпустил бы, если бы только был уверен, что вы дисциплинированно вернетесь под крылышко матушки и дадите мне спокойно искать мою подопечную и вашего брата.
– Считаете, моя мать хотела бы именно этого? Если существует хоть какой-то шанс нам отыскать Рича и вернуть его в родной дом, мы сделаем это. Или вам кажется, мать не тоскует без него дни и ночи? Должно быть, вы судите по той безмятежности, которую она демонстрирует всему свету. Наверное, вы воображаете, что леди Сиборн очень поверхностна в своих чувствах либо мало знает о том мире, что простирается за пределами безопасных владений Сиборнов. Со времени отъезда Рича и дня не проходит, чтобы моя мать не плакала, лорд Калверкоум. И она испытывала бы то же самое, если бы исчез любой из ее детей. Мой старший брат – ее первенец, дитя, зачатое в первой страсти. Он всегда был и будет для нее особенным. И, предупреждая ваш вопрос, сразу отвечу: я не ревную к той крепкой связи между ними.
– Вы такого плохого обо мне мнения? – В его глазах как будто мелькнула боль за столь резкий комментарий к его предполагаемым мыслям.
– Я лишь отвечаю на вопросы в ваших глазах, когда на меня смотрите, милорд.
– То, что вы видите, появилось не по моей воле, – с какой-то горечью ответил он, словно мутный рубец на глазу беспокоил его намного сильнее, чем предполагали его высокомерные манеры и его посылающий к черту взгляд.
– В чем вы меня обвиняете? С той ночи, как вы прибыли в Эшбертон и мы встретились лицом к лицу в лунном свете, вы только и делаете, что на меня рычите.