— Государь! Государь! — пробормотал Шарни. — Такое доверие мне лестно, однако опасно для того, кому его оказывают. Государь! Не пришлось бы вам когда-нибудь раскаяться в том, что вы мне открылись!
— О, это меня не пугает, сударь, и в доказательство своих слов я продолжаю.
— Государь, вы приказали мне слушать — я слушаю.
— Это предложение о бегстве не единственное. Вы знаете маркиза де Фавраса, граф?
— Маркиза де Фавраса, бывшего капитана полка Бельзенса и бывшего лейтенанта гвардейцев месье? Да, государь.
— Он самый, — бывший лейтенант гвардейцев месье, — подтвердил король, подчеркивая последнее звание маркиза. — Что вы о нем думаете?
— Это храбрый солдат, преданный дворянин; к несчастью, он разорился и потому стал суетлив, бросается в крайности, берется за осуществление необдуманных проектов; однако он человек порядочный, государь; он готов умереть, не отступив ни на шаг, ни на что не жалуясь, лишь бы исполнить данное слово. Ваше величество могли бы положиться на его помощь, однако, боюсь, было бы безрассудством поручать ему возглавить такую операцию.
— Так ведь он и не возглавляет это дело, — с некоторой горечью заметил король. — Во главе стоит месье… Месье добывает деньги, месье ведет подготовку, месье, жертвуя собой, останется здесь, когда я уеду, если, разумеется, я поеду с Фаврасом.
Шарни сделал нетерпеливое движение.
— Чем вы недовольны, граф? — спросил король. — Это ведь уж не дело австрийской партии, за это берется партия принцев, эмигрантов, знати.
— Прошу прощения, государь. Я уже говорил о том, что не ставлю под сомнение ни преданность, ни храбрость маркиза де Фавраса. Куда бы маркиз де Фаврас ни взялся доставить ваше величество, он вас доставит или умрет, защищая вас в пути. Но почему месье не едет с вашим величеством? Почему месье остается?
— Из самопожертвования, как я вам уже сказал. Ну и, кроме того, возможно, на тот случай, если возникнет необходимость низложения короля и провозглашения регентства; тогда народу, уставшему от безуспешной погони за королем, не придется слишком далеко искать регента.
— Государь! — вскричал Шарни. — Ваше величество говорит мне ужасные вещи!
— Я вам говорю то, что знают все, дорогой граф, о чем вчера написал мне ваш брат: на последнем заседании совета принцев в Турине стоял вопрос о моем низложении и о провозглашении регента; на том же совете мой кузен, принц Конде, предложил двинуться на Лион, что бы ни произошло при этом с королем… Вам должно быть ясно, что, будь мое положение еще более бедственным, я все равно не могу принять предложение Фавраса, как не соглашусь на участие в нем господина де Бретёйля; я отвергаю и Австрию и принцев. Вот, дорогой граф, чего я не говорил никому, кроме вас; я говорю вам это затем, чтобы ни единая душа, даже королева — король то ли случайно, то ли намеренно подчеркнул последние слова, — ни единая душа, кроме меня, не могла рассчитывать на вашу преданность, потому что никто не сможет оказать вам такого доверия, как я.