Я, нахмурившись, повернулась к экономке, застывшей на месте при появлении лесника, мимоходом отметив про себя: «Надо же, а ведь только что спешила куда-то!»:
- Фрау Эльза, а новый лесник не докладывал управляющему о проблемах, вы не знаете?
Та отвела взгляд в сторону и выговорила:
- Я? Нет, я ничего такого не слышала…
Лесник тут же прогудел:
- Конечно, вы и не могли слышать, лесника ведь так и нет!
Я неприлично вытаращила глаза - как это такой лес и без присмотра, без лесника? Фрау Эльза тут же неловко забормотала:
- Господин генерал сказал, что ничего страшного, если и срубят одно-два дерева, а леснику надо платить и немало…
Вильгельм всплеснул руками:
- Да кабы одно-два дерева! Ведь сам видал - подводами вывозят! И говорят, что разрешение есть у них от хозяина, самого генерала!
Я недобро прищурилась:
- Когда это генерал успел стать хозяином и торговать нашим лесом? И, как мне кажется, в этих тетрадях нет записей таких и вряд ли это известно графу Генриху! Ничего, завтра он приедет и все узнает! А вы, Вильгельм, сегодня же вновь приступаете к своим обязанностям лесника. И чтобы ни одного сотрудника с разрешением от генерала! Только графа или от меня, в самом крайнем случае.
- Так я могу занять снова свой домик в лесу? - и, дождавшись моего кивка, смущённо-радостно добавил: - Пойду Илзе мою обрадую, вещи погрузим, да и поедем…
М-да, что тут скажешь… надо прикрывать эту "кормушку" господина генерала. Вроде и по мелочи, а собрать все вместе, так и прилично получается. Вот интересно, для чего генералу нужны деньги? Живёт он в этом доме не первый год, как говориться, на всём готовом, ни в чём нужды не знает, и такое… мелочное воровство! И фрау Эльза хороша - ведь промолчала бы про аферу с лесом! Хорошо, что Вилли такой неравнодушный.
Помогая мне переодеться к обеду, Магда приняла покаянный вид и созналась, что это она посоветовала Вильгельму обратиться ко мне, специально утром рано бегала в деревню.
- Дядя Вилли и тетя Илзе - наши соседи. Сейчас в их доме живёт их сын с невесткой, и они никак не ладят с тетей Илзе. Больно уж Анхен, невестка их, значит, скандальная. А так они вернутся в свой лесной домик и будут жить спокойно, как и раньше. Вы не подумайте, чего, госпожа графиня, дядя Вилли очень честный и трудолюбивый! Он же столько лет верой и правдой…
Но я вспомнила, что хотела уточнить, и остановила этот поток радостных дифирамб нашему леснику:
- Магда, а сколько лет прошло с тех пор, как утопилась восточная принцесса?
Магда, застегивая множество мелких пуговичек на сетке моего цветастого платья, задумалась немного, потом неуверенно произнесла:
- Так лет сорок назад.
Ага, кажется, что-то вырисовывается! Или эти два события никак не связаны между собой, ведь Герману только тридцать восемь лет, или, что вероятнее всего, людская память округлила дату событий. Да и к чему, опять же, местным людям запоминать ненужные подробности вроде точной даты смерти неведомой принцессы? Ладно, все выясним со временем.
После обеда, как я и обещала Дитриху, мы, прихватив на кухне морковку, маленькую корзинку и ножницы для зелени, а самое главное, ключ от сада, пошли гулять. Гувернер пошел с нами, я не просто была не против, я даже в некотором роде поспособствовала тому, что он составил нам компанию. Вначале мы были на конюшне, где под твердым, но умелым руководством Германа, мальчик осваивал основы верховой езды. За безопасность ребёнка я не переживала – конюх был неподалёку, цепко следя взглядом за каждым шагом Зевса, да и Герман двигался рядом, помогая и нахваливая старательного ученика, важно восседающего на своём пони. Я лишь находилась неподалёку, на скамеечке, хлопала в ладоши и кричала временами: "Браво!".
Большего от меня и не требовалось, а Дитрих был доволен, горделив и вообще, счастлив до щенячьего визга. Проведя положенное время в седле, мальчик спешился, на прощание угостил пони ещё одной морковкой, пообещал своей животине прийти завтра. Но строгий учитель поуменьшил восторги Дитриха, сказав, что прийти-то он придёт, только вот завтра он будет учиться сам седлать пони, чистить и кормить его после прогулки. Дитрих немного приуныл - кататься верхом оказалось намного интереснее, чем ухаживать потом за Зевсом. Но тут я была согласна с Германом - как говорят у нас не Севере: «Любишь кататься, люби и саночки возить!».
Надо было видеть лицо садовника, когда мы пришли с ключом от сада. Он смотрел на нас потерянно-удивлённо, с огорчением и тайной скорбью во взгляде, без стеснения рассматривая массивный ключ от замка, который я держала в руках, не в силах поверить в то, что случилось непоправимое. Как будто мы решили ограбить его самого, по меньшей мере! Но, пришлось ему всё же снять замок и впустить нас в святая святых - в сад. Дитрих возбуждено подпрыгивал, радуясь тому, что наконец-то он опередил противных принцев! Под пристальным взглядом садовника я лично очень аккуратно срезала четыре кисти винограда - три зелёных и одну темно-синюю. И четыре персика, два ребенку и по одному нам с гувернером. Дитрих вертелся рядом, подрагивая от нетерпения, очень уж ему хотелось попробовать фрукты.