- Прошу прощения, Ваше Высочество, - сухо поклонился Генрих всё с тем же каменным выражением лица. – Небольшие хозяйственные вопросы, требующие немедленного разрешения, помешали нам наслаждаться Вашим обществом.
Княгиня слегка приподняла идеальные брови, как бы интересуясь, с каких это пор Генриха стали заботить такие низменные и даже мещанские вещи, как «небольшие хозяйственные вопросы»? Вроде бы раньше подобные нюансы всегда проходили без его, Генриха, то есть, внимания. Затем правительница перевела взгляд на меня и слегка поморщилась, предположив, что корнем всего дурного, что происходит сейчас с Генрихом, как раз и является женитьба на мне.
Я же мысленно подивилась тому, что правительница уже не впервые изволит сиять своей лучезарностью в доме недостойного слуги своего, а парка так и не видела. Поэтому я, с энтузиазмом, достойным лучшего применения, жизнерадостно заявила, что готова стать провожатой Её Высочества в прогулке по нашему саду.
Княгиня, скривившись так, словно у неё заболело разом половина зубов, процедила:
- Разумеется, дорогая Гертруда, я буду рада вашему присутствию во время прогулки.
Придворные дамы, бросив своё занятие, тут же стали рядом со скамейкой, всем своим видом давая понять, что прогуливаться по саду приличествует исключительно в их компании. Княгиня, поняв, что прогулки не избежать, встала со скамьи и выразительно посмотрела на Генриха. Но тот, обдумывая предстоящий разговор со мной, сурово хмурил брови и не заметил её явного намёка, зато я, чувствуя себя мелочной и обидчивой девчонкой, молча уцепила протянутый локоть своего мужа и первой ступила на посыпанную мелким песочком дорожку сада.
Где-то неподалёку раздались рассерженные детские вопли.
Глава 19
Вопли повторились, но теперь они звучали гораздо ближе. Среди недовольных детских голосов выделялись возмущённые повизгивания фальцетом младшего сына княгини Ирмы – Его Высочества принца Эрика, фоном для которых были недовольные покрикивания старшего, наследного принца Вольдемара. Кажется, мальчики сейчас находятся где-то неподалёку от конюшен, хотя что они там забыли – одному Богу известно. Если мне не изменяет память (хотя с чего бы ей так со мной поступать?), изначально озвученной целью детей и их няньки был сад и фонтаны.
«Если я ничего не путаю, то Дитрих тоже сейчас должен находиться возле конюшен!», - промелькнула у меня нехорошая мысль, заставившая меня ускорить шаг, сейчас едва ли не напоминающий бег. - «Ну, да, точно! Ведь Герман говорил что-то о том, что он отправится с Дитрихом, который будет учиться ухаживать за своим Зевсом!». Мысль о том, что рядом с мальчиком находится его гувернёр, могла бы успокоить меня, разумеется. Но, не успокоила. Я обернулась назад для того, чтобы убедиться в том, что следом за нами шагает вся честная компания. Позади нас с крайне раздражённым видом быстрым шагом двигалась княгиня Ирма, кидая на меня взгляды, далёкие от благодушия. Сдаётся мне, что совсем не так она планировала провести своё время в нашем доме – вместо приятного времяпровождения и милого общения с благодушно настроенным моим супругом, пустого злословия в мою сторону и явно выраженного презрительного ко мне отношения, она вынуждена бежать, сломя голову, словно ей на самом деле интересно, что там происходит возле наших конюшен.
Про то, что Её Высочеству было искренне наплевать на своих детей, я уже поняла (хотя, если уж совсем начистоту, то вообще не было на свете человека, который бы к ним искренне и тепло относился). Следом за нами семенили придворные дамы с каменными лицами. При этом острые каблуки баронессы Таннен-Шриттер увязали в песке, посыпанном на садовые дорожки, так что ей приходилось передвигаться, чуть согнув колени и жутко косолапя при этом. В то время, как госпожа Блихер, потеряв в неравной борьбе с воланом определённое количество бантиков в своих волосах, выглядела достаточно тоскливо, пытаясь руками пригладить и сделать незаметным валик из искусственных волос на затылке.
Наконец, мы оказались возле конюшен, откуда и раздавались взбудораженные детские вопли. Дитрих стоял, вцепившись в гриву своего Зевса, и напоминал взъерошенного воробушка, рядом с ним с непроницаемым лицом возвышался молчаливый гувернёр, а неподалёку что-то гневливо кричал и топал ногами старший из принцев, девятилетний Вольдемар. Мальчик яростно размахивал руками и вообще, казалось, был оскорблён в самых лучших чувствах. Даже тщательно прилизанные редкие светлые волосы немного растрепались, а глаза метали яростные молнии. Да и Эрик тоже, плаксиво выпятив нижнюю губу, визгливым фальцетом что-то требовал у суетившейся и охавшей тут же, рядом с ними, няньки.