- Доброе утро, графиня! – высокомерно задрав нос и чуть поёрзав на стуле в скрытом волнении, поприветствовал меня старший принц Вольдемар. – Вы сегодня расскажете нам ещё какую-нибудь историю?
- Возможно, - рассеянно ответила я и кивнула в сторону Дитриха. – Впрочем, быть может, мой пасынок найдёт время и поведает вам что-нибудь? Конечно же, если сочтёт нужным. К примеру, замечательную историю про двух великих сыщиков – господ Ватсона и Холмса.
- Отчего же вдруг он может нам отказать? Если вы про то небольшое вчерашнее недоразумение, то ваш супруг, графиня, уже провёл с нами разъяснительную беседу… - начал было Вольдемар, поджав губы и с неодобрением посматривая на Генриха.
- …нудную и долгую, - состроил печальную рожицу Эрик и вздохнул, медленно окуная свою ложку в тарелку с кашей. – Но мы приняли его слова во внимание.
- Я расскажу вам историю про мальчика, которого звали Гекльбери Финн, - милостиво кивнул Дитрих, от всей души зачерпнув мёда и плюхнув в свою тарелку.
- Отличная идея, дети, - призналась я, заметив краем глаза внимательный взгляд своего мужа, в котором промелькнул отголосок явно скрытого нетерпения. – Думаю, что гувернёр Дитриха, господин Герман, с удовольствием составит вам компанию в прогулке по саду.
Няня принцев, тихо сидевшая на своём месте и старающаяся стать незаметной, тут же слегка взбодрилась и проблеяла, не слишком ли опасны могут быть мои затеи. И не то, чтобы она переживала по поводу моего пасынка (уж если даже его собственный отец не волнуется, передавая мне на попечение, то ей и вовсе не след), однако её тревожит, не повредит ли эта прогулка здоровью принцев.
Эрик надулся, как мышь на крупу, и недовольно поинтересовался, уж не для того ли, чтобы трястись над ними, приставлена госпожа Блихер? И вообще, они ещё вчера обещали быть идеальными детьми и даже покорно выслушали тоскливую нотацию графа Штольке-Гембах о недопустимости своего поведения. Герман согласно склонил голову, мол, обещание соблюдается – дети идеальны. Я вздохнула, стараясь не обращать внимания на то, что Вольдемар, улучив момент, пихнул брата в бок, когда тот незаметно подкладывал ему на стол кусок масла из своей каши. «Ну, что же… Москва не сразу строилась!», - вспомнила я любимую присказку своего отца и тихо кашлянула. Я верила, что у этих детей есть ещё шанс стать хорошими правителями. А, быть может, даже хорошими людьми. «Ну, вот, какая жалость! Дитрих нашёл с принцами общий язык, а старый генерал этого не видит! А ведь он так мечтал об этом!», - промелькнула у меня в голове ехидная мысль о старике, с чего-то вдруг решившем окопаться в своих комнатах наверху.
Конечно, мне стоило бы внимательнее отнестись к его внезапному желанию одиночества, но радость от того, что его нет поблизости, напрочь отключила у меня всякое чувство неправильности. Одним словом, я решила, что подумаю о генерале потом, а пока переключила внимание на сидящих за столом.
Генрих, как и предупреждала меня горничная, был бодр и свеж, и просто лучился удовлетворением. Ни одного гордого или высокомерно-презрительного взгляда, которые делали его образ привычным и узнаваемым. Я с определённой долей любопытства размышляла о том, знает ли он о произошедшей вчера милой истории о заблудившейся (ха-ха, какая незадача!) княгине. Скорее, нет. Впрочем, это ненадолго. Зато, в противовес чудесному настроению моего милого супруга, наши гостьи явно были чем-то обеспокоены.
И статс-дамы, нервно вжимающие головы в плечи, и даже няня принцев, госпожа Блихер, изменившая своему всегдашнему добродушию, чувствовали себя не в своей тарелке и изредка кидали короткие испуганные взгляды в сторону княгини. Последняя сидела рядом со мной с таким видом, словно проглотила кол, и печалила окружающих своей на редкость кислой миной. Ну, внешний вид Её Высочества вполне объясним ночным курьёзом, о котором наверняка уже с восторгом сплетничают слуги, но отчего же милые дамы столь нервны? Отгадка пришла внезапно, да такая, что я не сдержалась и прыснула со смеху, безуспешно попытавшись выдать своё весёлое настроение за внезапный приступ кашля.
Я внимательно посмотрела на супруга, взглядом показав на печальных женщин. Неужели, его вечерняя задержка как-то связана с ними? Генрих загадочно улыбнулся и согласно мотнул головой. А, может… хм, кажется, лучше уточнить.
За закрытой дверью послышался скрип колёс инвалидной коляски и в столовую, помогая себе палкой, руками и цепляясь при этом за створки дверей, медленно вкатился генерал. Выглядел он… краше в гроб кладут.