Почтенная маменька моей горничной Магды поведала всё, что знала о восточной принцессе, погибшей в озере. Но знания эти ничуть не приблизили меня к разгадке смерти той самой принцессы. Имя у неё было такое же волшебное, как и она сама – Нейлинара. И господин Герберт, женившись на ней, подарил собаку, для того, чтобы жена не скучала, пока он будет в отъезде. О породе сейчас говорить сложно. Если верить обобщениям почтенной матушки моей горничной, то «собака была на редкость страхолюдская, таких у нас не водится». Если же я верно идентифицировала, бултыхаясь в холодной озёрной воде, то это была какая-то длинношерстная собака с хвостом-бубликом и размером с маленького телёнка (а я по-прежнему думаю, что Феро – не кто иная, как любимица восточной принцессы).
На мой вопрос о компаньонке принцессы, Магда резонно ответила, что она той, вроде как, и незачем была. Ведь жила она в те времена, когда супруг отбывал в очередное путешествие, не одна, а в доме своего деверя. Это уж, когда господин Герберт возвращался, то Нейлинара, как примерная супруга, отправлялась в дом с супругом.
К сожалению, это всё, что удалось узнать. И это ничуть не приблизило меня ни к тому, отчего утопилась принцесса, ни к тому, что же именно видела я в воде пруда. Я ещё немного поёрзала на лавочке, воровато оглянулась вокруг и глубоко вздохнула. А всё потому, что я нервничала и не могла решиться. «И это ещё княгиню называли сумасшедшей!», - зло подумала я, встала со скамейки и позвала:
- Кассель! Феро! – затем, неуверенно оглядываясь вокруг, сказала: - Мы не могли бы пообщаться? Я знаю, что ты, Кассель, очень добрый мальчик. Так Дитрих говорит… и там, в пруду, вы немного напугали меня, но я уверена в том, что на самом-то деле, не хотели сделать мне ничего плохого!
М-да… и на что я рассчитывала, интересно? Побеседовав ещё немного сама с собой, я вновь огорчённо села на лавочку. Мне всё время казалось, что я что-то упускаю, а моё рациональное сознание твердило мне, что упускать некие непонятные моменты не стоит, это может быть чревато…
Я уже собралась уходить, когда заметила стоявшего неподалёку… стоявших… назовём это призраками.
- Я хотела бы с тобой поговорить, Кассель! – осторожно начала я, уверяя себя в том, что я не сошла с ума и мальчик с радостно отряхивающейся собакой перед моими глазами – это не плод моего больного воображения. «Вот интересно, этично ли спрашивать у призраков, как именно они умерли?», - промелькнула у меня недостойная мысль, но я отогнала её и постаралась улыбнуться как можно радушнее.
- Ну, чего тебе? – хмуро спросил мальчишка и безуспешно попытался пригладить свои вихры. – То звала, а тут молчишь?
- Да-да, конечно, - я оставила мысли о собственном сумасшествии и собралась с духом. – Я хотела поговорить о тебе. Сколько тебе лет, кто твои родители?
Казалось, мальчишка крепко призадумался, словно ранее никто не вёл с ним беседы по душам. Я не отставала, и пусть не сразу, но мальчик неохотно и как-то равнодушно ответил, что родители умерли, а жил он до смерти в доме своей тётки по отцу. И что, несмотря на то, что достаток в доме был, склочная баба не забывала попрекать ребёнка куском хлеба, даже несмотря на то, что дармоедом тот не был и помогал всем, чем мог. Начиная от простой работы по дому и заканчивая сбором хвороста в лесу.
Я ещё немного помялась, но всё же решилась задать самый важный вопрос:
- Скажи, как ты умер? Если тебе этот вопрос неприятен, то я, конечно…
- Та, другая, тоже хотела знать, всё любопытничала и выспрашивала. Но она была злая, я это точно знаю, - ответил Кассель и прищурился. – А тебе зачем?
Удивительная догадка потрясла меня, так что я тихо пробормотала:
- Матильда? Она вас видела?
У меня в голове всё перемешалось, когда мальчик всё также спокойно ответил, что она решила с ними подружиться, искала встречи и жаловалась на свою жизнь. А потом сказала, что Кассель со своим псом могут стать её изюминкой при дворе. Конечно, при случае, если они не против отправиться вместе с ней и показываться её приятелям в столице.
Я закатила глаза, предполагая, что после подобного предложения бедняжка Тильда и умерла от разрыва сердца. Было видно, что этот допрос мальчишке наскучил, и я заторопилась: