- И кто тебе это рассказал? – не смогла сдержать удивлённого возгласа я.
- Побеседовал с прислугой и гувернёром моего сына, - невесело усмехнулся Генрих, чем поразил меня до глубины души.
Чтобы он и вдруг разговоры с прислугой? Это что-то новенькое!
- Ты знаешь, каждый из них считает тебя идеальной госпожой, а твоя горничная…
- Магда, - подсказала я.
- … точно, вообще от тебя без ума. Ну, и Герман тоже. Вообще не думал, что у воспитанника дядюшки Отто есть эмоции.
- Кстати, о нём, - встрепенулась я. – Что ты знаешь о том, как он появился у генерала?
Глава 30
Мой супруг посмотрел на меня с тщательно скрываемым недовольством, затем хмыкнул и как-то подобравшись, ответил:
- Что именно тебя интересует? Я знаю Германа всю свою жизнь, мы практически ровесники, а потому росли и воспитывались вместе. Насколько я знаю, дядюшка Отто всегда хотел, чтобы его воспитанник сделал военную карьеру, да и мой отец был не против, поэтому мы упорно штудировали науки, повышали свои способности к верховой езде и навыки обращения с оружием. И спрашивал отец с нас одинаково строго. Правда, - тут мой муж криво усмехнулся, - Герману доставалось тумаков и розог куда меньше моего. Он был более усидчив и прилежен к наукам, чем я. Затем он поступил в военную академию и пути наши разошлись.
- Вот ещё один момент! – призадумалась я. – Академию он так и не закончил. В чём же причина?
Генрих равнодушно пожал плечами, ответив, что он вернулся в поместье и стал гувернёром его сына. Ах, ну да. Малышом заниматься было решительно некому – маменьку мальчика больше интересовали столичный блеск и суета, в то время, как внимание отца полностью было посвящено приятному обществу Её Высочества.
- Хотя, я думаю, что у нас есть источник, который может дать тебе ответы на все интересующие вопросы. Не думаю, что дядюшка Отто будет откровенен с нами, особенно после нашей с ним беседы, но отчего бы не поинтересоваться у самого Германа?
Я пожала плечами, не горя желанием рассказать о своих подозрениях всех и вся. Пожалуй, мой отец был прав, говоря о том, что нужно искать того, кому выгодно. Так вот, выходило, что выгода у всех может быть своя, кроме моего мужа, конечно.
- Вот что! – немного подумав, решила я. – Нам стоит ещё раз посетить комнаты твоего деда и отца. Вдруг мы сможем обнаружить то, что я не рассмотрела с первого раза?
Пустующее крыло встретило нас всё той же пыльной тишиной. А комнаты деда Генриха, его жены, отца и супруги господина генерала радовали глаз общим запустением.
- Скажи, Генрих, ты никогда не задумывался о том, почему портрет восточной принцессы висит в покоях твоего деда, а не в комнатах её мужа, к примеру? – решила осторожно поинтересоваться я.
- Боюсь, что нет, - равнодушно окинув взглядом обстановку, ответил супруг. – Возможно, дело в том, что дом его брата сгорел? А принцесса Нейлинара всё же родственница? Вот и повесили, где пришлось?
- Наверняка, - буркнула я, затем, вспомнив про то, что я подозревала деда в адюльтере с той самой родственницей, поинтересовалась о его супруге.
Оказалось, что бабушка у Генриха была. Только вот не имела привычки вмешиваться в ведение домашнего хозяйства, воспитание своего сына, отца Генриха, и вообще, как-то участвовать в семейных делах, большую часть своего времени проводя в собственных покоях и занимаясь рукоделием или же делая какие-то заметки в своём дневнике.
- Вот это уже интересней! С этого момента можно поподробнее, – я подняла палец вверх, словно делать заметки было страшно весёлым и увлекательным занятием. – И где он теперь, этот дневник?
- Понятия не имею, должно быть, в её комнатах, - Генрих выглядел, как максимально усталый супруг, который покорно таскается за своей женой по всем модным магазинам столицы.
Комнаты покойной графини, бабушки Генриха, находились рядом с дедушкиными и выглядели… безлико. Состояли всего из двух комнат, в одной стояла довольно узкая кровать и пара стульев с жёсткими спинками. Во второй, которая, очевидно, была чем-то средним между рабочим кабинетом и гостиной, стоял стол, кресло рядом с ним и кресло-качалка с продавленной спинкой возле камина. Ни милых сердцу безделушек, подушечек и красивых ваз, которые так близки женщинам преклонного возраста. Ничего. На мой вопрос, куда всё делось, Генрих всё также прохладно ответил, что и не думал сюда заходить, а потому вся обстановка осталась в том же виде, что и при жизни графини Хельги.