Девушка, решив так, кивком поблагодарила заботливого супруга и рассеянно смотрела в расчерченное косыми струями дождя вагонное окно, по-прежнему грея руки о стакан с чаем. За окном, хотя сейчас был ещё день, было всё же как-то сумрачно и темновато. Что могло обозначать только одно - они все ещё ехали по предзимнему Северу. Ей стало скучно, такой пейзаж она и дома видела ежедневно. Генрих же особой разговорчивостью, по всем признакам, не отличался. Или это только с ней такой хмурый и надутый, как голодный барсук? Очень может быть. Во всяком случае, проявив некую тревогу о её здоровье, господин граф с тех пор вёл себя так, будто он путешествует в купе один, и не обращал более внимания на свою жену.
Гертруда сняла сапожки, легла на диван, укрывшись теплым пледом. Подумала немного о том, как будет описывать это свое путешествие в письме к девочкам (конечно же, писать о том, что она смотрела в окно, а граф не смотрел в окно, она не станет), и незаметно для себя задремала. Разбудил ее супруг ближе к вечеру. М-да… хм… оно, конечно, все верно - когда спишь, есть не так хочется. Утром ей кусок в горло не лез от волнения, обеда не было, а вот сейчас есть хотелось сильно. Даже тот пресловутый кекс погрызла бы. Но в купе посветлело, вначале Гертруда подумала, что зажгли лампы, но, сев на диване и посмотрев в окно, она поняла, что едут они уже в другом климатическом поясе. Осенью здесь и не пахло. Деревья стояли зелёные, у небольших станционных домиков на клумбах цвели пышные, яркие цветы… солнце ещё не садилось. Генрих сказал, что они через час будут на нужной им станции, там их встречают.
Глава 4
У нее ещё осталось время умыться, причесаться и привести в порядок свою одежду. Проделав все это, Гертруда оделась и вновь принялась с любопытством смотреть в окно. Проплывающие мимо деревеньки очень отличались от тех, возле которых родилась и выросла она сама. Те были серые, угрюмые, с исхлестанными северными ветрами и дождями стенами, такой же серой черепицей, хотя изначально она была красно-коричневой. В некоторых деревнях так и вовсе торчали на крышах растрёпанные пучки соломы, служащие заменой черепице. А здесь, куда ни кинь взгляд, нарядные, разноцветные, будто игрушечные, домики. Перед каждым домом палисад с яркими цветами, сады, в которых через ограду свешиваются с веток поздние, краснобокие яблоки. И никакого вечного запаха сельди.
Тем не менее, девушка пару раз звонко чихнула и покраснела, извинившись перед супругом. Торопливо достала из своей сумочки носовой платок. Поезд замедлял ход, подъезжая к станции, и Труди неторопливо направилась к выходу. Вышедший первым граф подал ей руку, встречающие шустро выгружали багаж, а супруг повел ее к ожидавшей их карете. Было так тепло, а Гертруде, в ее теплом пальто, даже жарко, она расстегнула его, с улыбкой посматривая по сторонам и просто радуясь ласковому солнышку. Но граф суховато и слегка высокомерно посоветовал не слишком разоблачаться, сказав, что осеннее тепло обманчиво и можно легко простыть, тем более, путешествуя так быстро из одного климата в другой. Гертруда молча кивнула, подавив раздражение, ей стало немного неловко, будто её застали, открывшей рот от восхищения перед сверкающей витриной кондитерской.
В карете тоже было тепло, багаж погрузили в отдельную повозку, и они двинулись в имение Штольке. Ехали около часа и вот перед ними расстилается предгорная долина, защищённая горами от холодов и ветров, судя по всему, здесь свой микроклимат. Гертруда старалась глазеть, не делая это совсем уж откровенно, мол, ей только чуть-чуть любопытно, где пройдёт остаток всей её жизни. Так, самую малость. Однако, она допускала, что с непривычки, у неё плохо получается делать отсутствующее выражение лица, вот такое, как сейчас у господина графа, бросившего всего пару раз равнодушный взгляд в окно. Всё остальное время он рассматривал что-то, вне всякого сомнения, куда более занимательное, расположенное позади левого уха Гертруды.
Сам же дом, трехэтажный большой особняк, кремово-белый, удачно вписывался в окружающий пейзаж и больше походил на замок маленькой принцессы, чем на просто дом, за счёт всевозможных башенок, флюгеров, острых шпилей с развевающимися на них штандартами, наружных лестниц и крытых переходов в самых неожиданных местах. Белые ажурные, словно воздушные, беседки манили присесть и передохнуть, полюбоваться цветами. Весело журчали небольшие фонтанчики, сбегая по камушкам назад в огромные каменные же чаши. На заднем плане виднелся кусочек озера, а может, и маленького пруда с кувшинками и замечательным горбатым мостиком над ним. Да уж! Великим усилием воли Труди заставила себя не смотреть на всю эту красоту, раскрыв рот. Такое великолепие могло ей только присниться!