Несколько мгновений обе женщины ехали молча.
— Кстати, довольны–ли вы мною, сказала вдруг графиня.
Берта повернулась и с любопытством поглядела на нее.
— Вы точно не понимаете, продолжала графиня.
— Признаюсь, я не помню…
— А поручение которое вы мне дали?…
— А! сказала, вспыхнув, молодая девушка.
— Я ничего не забываю, и вы знаете, что я не пренебрегаю ничем, что может содействовать вашему счастию.
— Ну что–же? сказала Берта с жадным любопыством.
— Я говорила с вашим отцем….
— И что он отвечал?
— Сначала он был очень удивлен, потому что не знал и, лучше сказать, не угадал намерений господина Сервана. Но когда я обяснила ему ту привязанность, которую он к вам чувствует и на которую, по вашим словам, вы ему отвечаете, то вот слово в слово, что он мне отвечал….
— О! говорите скорее, мамаша.
— О, хитрая, вы меня зовете мамашей, потому что немного любите меня в эту минуту.
— Разве я вас не люблю всегда!
— Одним словом, ваш отец сказал, что он не видит никаких препятствий вашему союзу с г-м Серван; но он думает только, что вы еще слишком молоды и что надо подождать год, прежде чем делать свадьбу.
— Значит он согласен?…
— Через год…. да.
— Через год! Это очень долго, сказала Берта опуская голову.
— Если вы будете любезны и добры к вашей мачихе, то она постарается сократить этот длинный срок…. Но все–таки, главное сделано. К тому–же вы знаете какую привязанность питает ваш отец к г-ну Сервану. Не мое дело говорить о странной симпатии, которую наш гость возбуждает во всех окружающих его…. Я не хотела–бы сердить вас, но я признаюсь, что Морис со своей странной физиономией и инквизиторским взглядом удивляет и иногда пугает меня. Неужели его глаза не пугают вас?
— Нет! отвечала молодая девушка, еслибы вы знали как он добр и как, не смотря на свои громадныя познания, он снисходителен к тем, кто стоит ниже его.
— Какой энтузиазм! вскричала графиня.
В этом восклицании было какое–то насмешливое принуждение, которое поразило молодую девушку. Она обернулась к графине, устремила на нее свой ясный взгляд, и сказала почти умоляющим голосом:
— Почему вы не любите Мориса?
— Что вы говорите? отвечала графиня. Как могу я не любить этого феникса, котораго все обожают!…
— Я очень хорошо чувствую, сказала Берта, голос которой дрожал от волнения, что вы не раз делаете общаго к нему расположения….
— А уверены–ли вы, что он сам чувствует ко мне большое расположение?…
— Он постоянно говорит о вас тоном искреннаго уважения….
— Дитя мое, сказала графиня отрывистым голосом, существуют различныя степени расположения…. Любите господина Сервана. Я не думаю говорить ничего против этого, но оставьте мне мою свободу ценить людей.
— Но в чем–же вы, наконец, можете упрекнуть его?
Графиня, в свою очередь, взглянула на Берту. Это была точно молния, которая сейчас–же погасла.
— Ни в чем, сухо сказала она. Предположим, что я его люблю и не будем более говорить об этом.
В эту минуту всадницы доехали до поворота дороги, на дороге сидел зажав палку между колен какой–то человек. Это был нищий, который слыл немного за колдуна. Тому, кто спрашивал, сколько ему лет, он отвечал фразой, которая с перваго взгляда казалась безумной:
— Мне три года.
А между тем она значила: мне восемдесять–три года. Как будто доживя до восьмидесяти лет он начал новое детство.
Тушар — так звали этого нищаго, был впрочем такого сложения, что должен был прожить сто лет. Чем жил Тушар? Каково было его прошлое? Что у него было? Этого никто не знал. Помнили только, что он уже давно жил в этой местности, занимая небольшую, стоявшую уединенно в лесу, хижину, говоря с тем и с другим, и иногда давая полезный совет, беря милостыню, когда ее давали, но никогда сам не прося.
Погруженная в свои мысли и удивленная тоном, которым графиня сказала последния слова относительно Мориса, Берта машинально пустила свою лошадь вперед, так что мачиха осталась в нескольких шагах сзади. Последняя, также, очевидно, не желавшая продолжать разговор, который был для нея, казалось, тяжел, остановилась перед нищем. Тушар при виде графини поднялся на ноги.
— Так рано уже на ногах, Тушар? сказала графиня, вынимая кошелек и ища в нем мелких денег.
Старик сделал шаг вперед, протянув руку.
— О! сказал он, этот холод для меня очень приятен и графиня хорошо делает, что пользуется такой погодой.
Графиня подала ему милостыню и хотела уже ехать дальше. Но Тушар, с шапкой в руке, не сходил со средины дороги.