И вот теперь она сама зачем-то последовала их примеру.
Хоть Джо и не слишком хорошо знала этих женщин, они были единственными, кого можно было бы назвать подругами, и она с горечью предчувствовала, какие страдания их ожидают, когда они вернутся после своих мимолетных приключений во Франции. Да и ее ожидает та же участь.
Может, Джо и не смыслила ничего в жизни высшего общества, но лондонские пэры — и их сыновья — не женятся на циркачках. «И уж точно не на убийцах, которых подозревают в измене, цыпленочек», — расторопно прибавил Мунго.
Да, это уж точно!
Джо сказала себе, что ей плевать, если даже Эллиот считает ее чудовищем. Он не видел дымящиеся развалины тех домов в деревне, не слышал стенаний оставшихся в живых, которые пытались свыкнуться с теми ужасами, через которые им пришлось пройти по милости банды Бруссара.
В то время они с Мунго не могли ничем помочь селянам, но он все же решил остаться и своими глазами все увидеть.
«Может, когда-нибудь нам выпадет шанс отомстить за них», — сказал он сквозь слезы, которые ручьем текли по его лицу.
Люди осуждают жестокость и насилие, но многие считают недопустимым отвечать бандитам тем же. Джо не входила в их число и не испытывала вины перед теми, кого убивала. С этим жить было проще, чем с мыслью, что еще эти выродки успели бы натворить, если бы остались живы.
Джо услышала топот копыт и увидела приближавшуюся лошадь, а кто на ней, поняла еще до того, как обернулась.
Она избегала Эллиота как чумы с тех пор, как они покинули тот сарай три дня назад. Джо проснулась еще до рассвета и выползла из-под одеял, словно грабитель с места преступления. Встретившись с остальными, она испытала огромное облегчение. Все четверо привыкли к ее неумению общаться и просто оставили ее в покое, втянув Эллиота в свой кружок и тем самым отвлекая от нее.
Эллиот демонстративно кашлянул, и Джо пришлось обернуться. Сердце ее сразу пустилось вскачь, и это страшно ее разозлило.
— Мы приближаемся к месту встречи — гостинице «Железный шлем», так?
— Да.
— Я обратил внимание, что у нас не хватает пистолетов и запас патронов тоже маловат.
— Знаю.
Дальше они ехали молча.
Эллиот первым нарушил молчание, тяжело вздохнув:
— Может, поделишься своими планами?
— Возьмем оружие, которое вы с Гаем и Сином спрятали под двойным полом вашего фургона. Эллиот рассмеялся:
— Думаю, нет смысла спрашивать, откуда ты не только знаешь об этом оружии, но и считаешь себя вправе им воспользоваться, хотя оно тебе и не принадлежит?
— Да, думаю, не стоит.
Эллиот прищурился.
— Я тебя чем-то обидел?
— Нет.
— Просто вид у тебя не самый довольный.
Джо извернулась в седле, чтобы посмотреть назад — на остальных. Жан Луи и Арлетт что-то увлеченно обсуждали и смеялись, сильно жестикулируя.
— Не волнуйся, они нас не услышат, — успокоил ее Эллиот.
— Я собой недовольна, — призналась Джо, не глядя на него.
— А-а.
Она резко обернулась.
— Как это понимать?
— Никак.
— Та ночь больше не повторится.
— Это ты уже говорила.
Его слова прозвучали так мягко, что Джо еще больше разозлилась. Ну почему она ведет себя как жеманная школьница?
«Потому что ты в него втюрилась, цыпленочек».
«Ох, отвяжись, Мунго».
— Тебе не приходило в голову, что Гай и Син тащили это оружие с собой в такую даль не просто так? Что у них могут быть на него свои виды?
— Будет безопаснее для них — и для всех остальных — не встречаться с Домиником Стриклендом вооруженными.
Эллиот уже хотел было возразить, но неожиданно для нее сказал:
— Знаешь, а тут я с тобой согласен. Но что, если, когда мы доберемся до места, окажется, что они уже забрали оружие из тайника?
— Тогда придется добывать винтовки и пистолеты где-нибудь еще.
Эллиот расхохотался.
— Что смешного?
— Ты так уверена, что будет где — не говоря уже о том, что совесть по поводу предстоящей кражи тебя явно не мучает?
— После двадцати лет войны в Европе оружия пруд пруди. Если кто-то сейчас не в состоянии раздобыть пистолет, у него нет никакого права им пользоваться.
— Верно, — признал Эллиот. — Но пистолеты стоят дорого, и хозяева обычно неусыпно за ними следят.
— Пьяные солдаты везде одинаковые — не особо заботятся о безопасности, когда дело касается вина и женщин.
— Что ты хочешь этим сказать?
— А что, по-твоему, еще можно этим сказать?
Тонкие, но идеальной формы губы Эллиота скривились.