Филип, командующий императорской армией, невозмутимо произнес:
— Вот теперь, ваше величество, яд начинает свою работу. Я даже стал беспокоиться, когда ничего не происходило. Но теперь я могу наконец почувствовать облегчение.
С трудом дыша и с обеспокоенным взглядом, Николай I уставился на Филипа. Его глаза говорили больше, чем могли бы сказать слова. Сквозь его ум метались вопросы.
Если бы взгляды могли убивать, то Филип был бы уже давно мёртв, навсегда уйдя в прошлое.
Николай I, почти не владея своей речью, вымолвил из последних сил:
— Ты… я знаю, что это не ты придумал…
— Не только я, — ответил тот, с усмешкой. — Думаю, ваше величество, вы можете угадать, кто стоит за этой интригой. Он уже не мог ждать, и он решил ускорить ваше уход на покой.
Его слова казались нереальными для Николая I. Но, возможно, в этот момент его разум немного прояснился, и он осознал, что его сын Нильс — последний наследник, мог выступить против него. Дворяне были бы рады этому развитию. Но что же он наделал, глупец?
Николай I больше не мог продолжать диалог. Шок и страх унесли все его слова. Филип улыбнулся, зная, что его цель достигнута.
— Ваше величество, вы жили слишком долго.
Однако внутри себя император собрал остатки сил и попытался анализировать свою критическую ситуацию. Яд, как он надеялся, действовал медленно, либо его целью было парализовать, так что у Николая I был последний шанс.
Страх, опустившийся на его душу, был огромен, но он знал, что необходимо действовать, если он хотел остаться в живых. Он все еще надеялся, что кто-то пройдет мимо этого леса и услышит его крики о помощи, ибо только чудо могло спасти его от этого заговора.
Увидев, что Николай сохраняет спокойствие, Филипп расхохотался и сказал:
— Не стоит тянуть время. Никто не придет вам на помощь. Вы больше не можете надеяться на спасение. Единственная причина, по которой мы не убили вас мгновенно, заключается в том, что он приказал нам устроить сцену, как будто это был несчастный случай.
Филип и несколько его солдат спешно слезли с лошадей и достали мечи.
Николай I вновь ощутил страх. Внутри него бурлило отчаяние, но ему не оставалось ничего, кроме как проклинать своих обидчиков.
— Проклятье, будь ты проклят Нильс
— Не обижайтесь, ваше величество, — Филип начал снимать с него доспехи, прежде чем перерезать сухожилия. Он не собирался убивать императора так быстро.
Николай несколько раз моргнул, чтобы привыкнуть к новому ощущению, а затем осмелился взглянуть на своих палачей.
Каждый разрез на теле Николая сопровождался жуткой болью, настолько сильной, что слезы текли по его лицу. Единственная мысль, которая сейчас приходила ему в голову — это его любимая жена.
Старый император, который недавно доблестно сражался несколько часов подряд, не мог сопротивляться нападению и защищаться.
Он в прямом смысле слова истекал кровью, и видел перед собой только врагов. Полчища врагов, среди которых он был один-одинешенек. Ему оставалось только слушать их мерзкие голоса, проникавшие в его мозг, вытесняя из головы все остальное.
Через десять минут беспрерывных пыток Николай I был на грани смерти. Он потерял много крови. Он никогда не думал, что его конец как государя будет настолько мучительным. Это было далеко от того, как он себе представлял в молодости свой последний вздох.
— Побери его пекло, этот старик действительно не хочет умирать. Пора заканчивать! Мы уже наигрались. Давайте закончим и вернемся домой.
— Так точно господин!
В последний момент боль больше не могла повлиять на Николая. Свет в его глазах угас, когда он увидел образ своей жены, улыбающейся ему с теплом и любовью. Перед его глазами появилась ее человеческая оболочка, а в ушах зазвучал ее голос. Ему показалось, что он и в самом деле слышит ее, хотя на самом же деле он услышал крик ангела смерти, зовущий его на небеса. Его мысли стали постепенно путаться.
В следующий миг его легкие перестали сокращаться, а потом и вовсе замерли. Из его рта, ноздрей и ушей хлынула алая кровь. Его тело дернулось в последний раз, напряглось и застыло навсегда.
Некогда великий император умер, он издал последний вздох.
И вот, император-владыка лежал, безжизненный, на холодной земле, его мраморное лицо усыпано брызгами красной жидкости, которая ещё мгновение назад была живым током в его жилах.