В редких случаях для получения нужного значения окончание или суффикс присоединяется не непосредственно к корню, а к словоформе с соответствующим данному значению окончанием. Ср.: unu/ec/o «единство» — unu/a/ec/o — «первенство»; viv/o «жизнь» — viv/u/o «здравица». Крайне редко это имеет место и во избежание появления омонима: radar/o «радар» — rad/o/ar/o «система колёс, колёса (все колёса в механизме)».
Поскольку объяснить здесь все механизмы словообразования не представляется возможным, за их подробным описанием мы рекомендуем обратиться к PAG (раздел La Vortfarado), а также к сборнику К. Калочая Dek Prelegoj (статья Pri la Vortsistemo de Esperanto).
То, что при словообразовании корень никогда не изменяется (единственный случай изменения корня, а именно его усечения, имеет место при присоединении суффиксов –ĉj-, -nj-), делает возможным резко сократить число подлежащих заучиванию корней: hundo «собака» — virhundo «кобель» — hundino «сука» — hundido «щенок» — hundejo «псарня» — hundujo «(собачья) будка»; amiko «друг» — amikoj «друзья» — amika «дружеский» и т. п. Наличие аффиксальных, т. е. словообразовательных и словоизменительных, морфем (приставок, суффиксов, окончаний) при неизменном корне делает эсперанто ярким представителем агглютинативных языков и роднит его с рядом национальных языков: тюркскими, финно-угорскими, монгольским, японским, грузинским и многими другими. Однако в отличие от вышеупомянутых языков эсперанто обладает одной интересной особенностью: подавляющее большинство аффиксальных (служебных) морфем может выступать в качестве самостоятельных корней: -et- (суффикс) → eta «маленький, крохотный» → etulo «малыш»; pra- (приставка) → praa «древний, давний, первобытный» → praulo «предок»; -ig- (суффикс) → igi «делать; заставлять»; -as (окончание) → as-tempo «настоящее время глагола» и т. д. Часто такие слова являются синонимами слов с оригинальным корнем: eta = malgranda; igi = devigi, fari; as-tempo = prezenco и т. д. Можно найти немало слов, состоящих из одних аффиксов: al/iĝ/il/o, sen/iĝ/i, et/ul/in/o, fi/ul/ar/o, sen/ind/ul/o, ar/op/e и т. д. Таким образом, деление морфем на корни, приставки, суффиксы и окончания (т. е. на неслужебные и служебные) в эсперанто довольно условно, и с некоторыми оговорками можно считать аффиксы самостоятельными корнями. Эта черта роднит данный язык с группой аморфных (корневых) языков, в частности с китайским. Исходя из этих соображений, некоторые лингвисты трактуют эсперанто как агглютинативно-аморфный язык. Как показала практика, именно такой принцип построения вспомогательного языка позволяет сделать его максимально прозрачным, логичным и лёгким в изучении. В то же время это делает возможным в области словообразования приблизить язык с международной европейской лексикой ко многим неевропейским языкам, что поднимает его интернациональность на качественно более высокий уровень.
Имя существительное
Имена существительные (substantivoj) в качестве характерного признака имеют окончание -о: homo «человек», strato «улица». В поэзии, а также в рифмованных пословицах и поговорках конечное о может отбрасываться, что на письме обозначается апострофом: hom’, strat’. Множественное число образуется прибавлением к форме единственного числа окончания -j: homoj «люди», stratoj «улицы».
Категории грамматического рода в эсперанто нет. Поэтому к словам tablo «стол», kulero «ложка», lago «озеро» относится одно и то же местоимение ĝi (см. раздел «Местоимение»). Для обозначения существ женского пола используется суффикс -in-: patro «отец» — patrino «мать», knabo «мальчик» — knabino «девочка», koko «петух, курица» — kokino «курица», ĉevalo «лошадь» — ĉevalino «кобыла». При необходимости подчеркнуть, что речь идёт именно о самце какого-либо животного, употребляется корень-префикс vir-: virkoko «петух», virĉevalo «жеребец».
В эсперантской системе падежей традиционно различают два падежа: именительный (nominativo) и винительный (akuzativo)[14]. Формой именительного падежа считается та, в которой имя стоит в словаре. От неё присоединением окончания -n образуется форма винительного падежа (homon «человека», homojn «людей», straton «улицу», stratojn «улицы»). Винительный падеж обозначает прямое дополнение при переходном глаголе, а также выполняет ряд других функций; в некоторых случаях он может употребляться вместо предлога (так называемый заместительный аккузатив — anstataŭa akuzativo). Подробнее о винительном падеже — см. статью -n в данном словаре. Значения других падежей русского языка передаются с помощью предлогов перед формой именительного падежа: родительного — с помощью предлогов de (libro de la patro «книга отца»[15]) и da (родительный количества: taso da kafo «чашка кофе»[16]), дательного — с помощью предлога al (al homo «человеку», «к человеку», al mi «мне», «ко мне»), творительного инструментального — с помощью предлога per (per krajono «карандашом»). Для передачи значений русского предложного падежа используется ряд предлогов: en, pri, sur, super и др.: en ĉambro «в комнате», pri libro «о книге», sur tablo «на столе». Русскому творительному падежу именной части сказуемого в эсперанто соответствует именительный падеж: kiam mi estis infano «когда я был ребёнком», ni elektis lin prezidanto «мы избрали его председателем», mi trovas la libron interesa «я нахожу книгу интересной».
14
Относительно количества эсперантских падежей и их названий встречаются и другие точки зрения. Например, некоторые авторы говорят не об именительном, а о общем падеже; сочетание формы именительного падежа с любым предлогом иногда трактуется как один общепредложный падеж и т. д.
15
Предлог de употребляется также для передачи русского творительного падежа, выражающего деятеля при страдательном залоге (skribita de la patro «написанный отцом»).
16
Наиболее глубокий и полный анализ тонкостей употребления предлогов da и de содержится в сборнике С. П. Покровского «Lingvaj Respondoj»; см. также сборник Л. Заменгофа «Lingvaj Respondoj», PMEG, PAG (§ 133) и соответствующие статьи в данном словаре.