– На кухонном столе, кажется, – увернувшись от дежурного поцелуя в щеку, отмахнулась Стася, проходя в комнату. Внутри стоял страшный бардак – всё было перерыто и разбросано.
– Да? – Голос женщины слышался уже с кухни. – И вправду! Стасик, ты супер!
Ничего не ответив, каштановолосая девушка присела на корточки перед разбросанным содержимым незнакомого ящика, выпавшего, судя по всему, с верхней полки шкафа.
«Странно, но иногда я её и за мать-то не считаю, – задумчиво разглядывая нутро ящика, подумала Стася. – Может быть поэтому мне так безразличны редкие, но меткие измены, как и её жизнь? Может быть».
– А ты чего так рано? У тебя разве не должно быть тренировки? – прихорашиваясь перед зеркалом, мама шарила по столику в поисках помады.
Стася усмехнулась: достаточно было просто взглянуть на суетливо собирающуюся родительницу, чтобы понять – этот вопрос интересует её не сильнее, чем описание эксплуатации презерватива. Сейчас другие, более увлекательные мысли о предстоящей встрече с подругами в каком-нибудь ресторане на Тверской9 занимали её голову.
– Сегодня тренер решил распустить нас по домам в честь праздника, – Первое, что пришло в голову, сорвалось с языка Стаси.
– Да? А что сегодня за праздник? – Мама, наконец-то, нащупала помаду.
– День республики Никарагуа.
– А, ну тогда ладно. – Подхватив сумочку и ключи от машины, мама быстро подлетела к Стасе, ещё раз поцеловав её в щеку. На сей раз застывшая девушка на это никак не отреагировала. – Давай, береги себя. Уборщица придёт через полчаса – не забудь открыть ей дверь!
По коридорному паркету застучали шпильки маминых лабутенов, хлопнула дверь, и квартира вернулась к привычному состоянию – тишине. За окном кипела-бесновалась вечерняя Москва, слышен был гул машин с Варшавки10, квартира же, как и сама Стася была словно отделена от мира незримой стеной.
«Иногда мне кажется, что если кто и хотел моего появления на свет, то это был папа, – Вздохнув, Стася вновь вернулась к развороченной коробке, – Мать меня как аксессуар держала. И относилась также, и сейчас относится. Лучше бы собаку завели, ей-богу».
Уборкой в квартире и готовкой еды занималась пожилая, похожая на высохшую осину старуха с непроницаемым лицом – по разговорчивости она не уступала каменному истукану. И что характерно – Стася её недолюбливала, хотя ей, судя по всему, это было безразлично. Гувернантки на постоянной основе в семье не было.
Но не в ранние годы Стаси. Отец подходил к выбору гувернантки со всей практической сметкой и аккуратной дотошностью, которой его наделила природа – смотрел рекомендательные письма и опыт работы, желая для своей дочки самого лучшего. Ради этого он и пахал сутками, не вылезая из своего предприятия, желая обеспечить свою «принцессу» и любимую когда-то жену – бедную студентку из провинции – самым лучшим. Но, как это часто бывает, благими намерениями мостится дорога совсем не туда, куда предполагаешь…
– Вы ударили мою дочь, – Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение – голос сидящего за столом отца был полон пронзительной угрозы. В то утро, услышав о произошедшем, он был необычайно зол.
– Ваша дочь жестоко мучила кошку, я не могла пройти мимо – напомню, именно для присмотра за вашим ребенком меня и нанимали. И нет, я её не била.
– Я нанимал вас смотреть не за кошкой, а за своей дочерью! – С перекошенным от гнева лицом, произнёс мужчина. – И ей я доверяю больше, чем вам!
– Подумаешь – кошка! Она ещё ничего не понимающий ребёнок, ей играться хочется, растущий, любознательный организм, а вы – «мучила»! – подлила масла в огонь мама, склонив изящную головку с мудреной шевелюрой набок. – Милый, так она ещё и про своего бога нашей девочке мозги пудрила.
– Ну, это уже совсем не в какие ворота! – Извлеченный из стола договор был тут же порван на мелкие кусочки. – Я ещё устрою тебе хорошую жизнь, богомолка!
Стасю не впустили в кабинет – она стояла за дверью, подглядывая в щель. Но ей определенно нравилось, как папа указывает место этой надоедливой тётке, которая лезла к ней со своей дурацкими нравоучениями.
– Доверяйте, конечно же, кто вам мешает? – По лбу гувернантки – немолодой уже женщины с добрыми глазами, пролегла скорбная черта. Стоящая за дверью Стася не видела её лица, но слышала голос, полный печали и предостережения. – Жалко мне вас – всё бегаете, как белка в колесе, за деньгами гонитесь, которыми же от своей дочери и жены откупаетесь. А девочку вашу мне ещё больше жаль – она имеет всё, кроме родительской любви и внимания, – Жутью повеяло от этих слов, сказанных таким спокойным, будничным тоном. – И, если так будет дальше, из вашего ненаглядного чада вырастет кровожадный монстр. И вы, дорогие родители, первые на распыл и пойдете…
9
Первая Тверская-Ямская – улица в Центральном административном округе Москвы на территории района Тверской.
10
Варшавское шоссе – крупная транспортная артерия, начинающаяся почти в самом центре города (на Большой Тульской улице), и идущая до южной границы Москвы.