Рон решительно мотнул головой, окончательно избавляясь от последних предрассудков. Что ему теперь — так и жить с вечной оглядкой на всех? Всегда? Прятаться, притворяться, скрывать половину себя только потому, что у каких-то ублюдков вроде Джеккинса с мозгами беда? Да в задницу такую жизнь! Он ведь в случае чего и в морду даст, а надо будет — тоже плюнет на всё и уйдёт из Аврората. Если все здесь такие гомофобные сволочи и никто не захочет принять его таким, какой он есть, то пошли они лесом.
Рон ощерился, выразительно глядя на опешившего Джеккинса. Тот выпучил глаза, начиная кое-что соображать.
— Вот же дерьмо… — прошептал он и брезгливо передёрнулся, невольно отшатываясь. — Ты? Так ты тоже… такой?.. — выдавил он. — Тоже? Ты всё это время… с Малфоем?!
— Что — ревнуешь, что ли? — Рон оскалил зубы, хищно прищурился, чувствуя, как его заносит, и выдержка со здравым смыслом окончательно исчезают — совсем как в старые добрые школьные времена — здравствуй, Хогвартс, блядь.
С совершенно безумным видом он скользнул вперёд мягким кошачьим движением. Обхватил оторопело застывшего Джеккинса рукой за шею и внезапно впился ему в губы жёстким поцелуем.
Джеккинс бешено затрепыхался, отпихивая его от себя. Вскинул горящие яростью глаза, вытер губы ладонью.
— Ты что! Да ты! Ты… Ты охренел, урод гомосячий?! Да я тебя… — он бросился вперёд, вскидывая руки, и от души заехал Рону кулаком в нос.
Рон пошатнулся, невольно припадая на колено, но сознание всё же не потерял, хотя перед глазами явственно помутилось. Он был готов к такому повороту, мог в общем-то увернуться и парировать удар, он даже чётко представлял, как это сделать, но не стал: всё-таки он признавал, что перегнул палку с этим поцелуем. Аж самому противно сделалось: целовать этого козла не доставило ни малейшего удовольствия, но надо же было его хоть немного поставить на место.
— Это всё, что ты можешь? — криво оскалился он, не отдавая себе отчёта, зачем специально нарывается. Словно пикси за язык дёргали, так и хотелось подразнить и выбесить придурка. — У меня младшая сестра лучше дерётся.
— Ах ты су-у… — взревел тот, предсказуемо заводясь и снова кидаясь вперёд, но в следующий момент почему-то споткнулся, словно напоровшись на невидимую стену, и полетел на пол. Сел, потёр ушибленные локти, ничего не понимая. — Какого?..
— Что здесь происходит?! — неожиданно гаркнул от двери рассерженный голос.
Они синхронно развернулись: на пороге стоял Стивенсон и уже опускал палочку, пряча в специальное крепление на форме.
— Курсант Уизли, курсант Джеккинс! Потрудитесь объяснить, почему вместо кросса, который вот-вот начнётся, вы устраиваете здесь драку? Вы знаете, что это запрещено уставом? За такое положено исключение!
Изрядно струхнувший Джеккинс мгновенно растерял весь свой боевой задор. Испуганно подорвался с пола и вытянулся в струнку.
— Виноваты! — отрапортовал нарочито бравурно. — Мы не дрались, просто слегка повздорили. Пустяки.
— Да что вы? — недоверчиво сощурился Стивенсон. — А почему тогда у курсанта Уизли лицо разбито?
— Он сам упал! — не моргнув глазом, заверил Джеккинс наставника. Тот перевёл вопросительный взгляд на так и стоящего с перекошенной гримасой и злорадным оскалом Рона.
— Это правда?
Тот моргнул, усилием воли беря себя в руки.
— Так точно, — подтвердил он, морщась и вытирая кровь тыльной стороной ладони.
Стивенсон смерил обоих подопечных пристальным взглядом.
— Ладно. Я с вами позже ещё разберусь, и по поводу опоздания тоже. А сейчас — быстро на полигон, из-за вас вся группа задерживается. Бегом марш!
— Есть! — принял приказ Джеккинс и бодро порысил к двери. — Мы не договорили, — поравнявшись с Роном на миг, тихо шепнул он ему в ухо и тут же отпрянул, устремляясь вперёд.
Весело хмыкнув на дурацкие угрозы, Рон побежал следом, думая о предстоящем кроссе. Неожиданно, но он даже был благодарен Джеккинсу. Зацепившись с ним, он впервые осознал всё как надо, и на душе стало куда легче, словно прорвался долго зревший нарыв.
***
Клуб был именно таким, какой Рон искал: шумный, людный и достаточно большой, чтобы легко потеряться в толпе и забыть, что за стенами остался другой мир. Поначалу он еще иногда крутил головой в поисках знакомых спин, но не был уверен — боится, что его засекут в неподобающем месте, или так устал прятаться, что почти хочет, чтобы его заметили.
Он не увидел ни знакомых макушек, ни лиц, ни спин, зато, пока разглядывал посетителей, успел привлечь к себе внимание: магглы устанавливали зрительный контакт охотнее, чем волшебники, — или, может, ему это только казалось, в конце концов, он никогда не бывал в клубах для магов и не мог сравнить. Как ведут себя маги, оказавшиеся в публичном месте и пытающиеся проявить знаки внимания, он не представлял. Вряд ли они так уж сильно отличались от тех пристальных взглядов, которыми его несколько раз одаривал невысокий темноволосый парень в яркой футболке… или вон тот худосочный блондин с перевязанными лентой волосами до плеч… или… Рон чувствовал одновременно неловкость — он не привык к тому, чтобы на него смотрели так — и восхищение. Он внезапно оказался в новом, неопознанном мире: до этого в гей-клубе он был только с Драко и даже при желании не мог сфокусировать внимание на ком-то другом. А сейчас…
Но он с удивлением понял, что не может заставить себя подойти к кому-то, присоединиться к танцующим, завести разговор — вообще ничего. В теории эта идея казалась привлекательной, но он не мог заставить себя подняться, отойти от барной стойки и влиться в толпу.
Не он один оставался в стороне от всеобщего действия, да он и не ощущал себя в стороне: ему было комфортно. Быть может, и слишком шумно, но он не был здесь чужаком. Правда, наблюдать за людьми оказалось гораздо проще и спокойнее, и как он ни клял себя за нерешительность, ни один результат не казался достойным цели. Завести знакомство, перепихнуться в туалете, уйти отсюда не в одиночку?
Как-нибудь в другой раз.
Поверхность подозрительного коктейля была очень ровной, без намека на пену. Рон рассеянно принялся водить пальцами по прохладному стеклу. Мысли в голове текли вяло и беспорядочно, но в кои-то веки он не чувствовал их тягость: несмотря ни на что, ему сейчас было очень легко, хотя усталость после тяжелого дня уже проявлялась.
— Почему не пьешь? — спросили слева. Он моргнул и обернулся.
Подошедший был метра под два ростом. Уверенно опустив одну руку на барную стойку, он нависал чересчур близко, нарушая личное пространство, и, хотя выглядел дружелюбно, не мог не напрягать. Чего он, интересно, добивался, держась вот так?
— Жду, пока появится кто-то достойный того, чтобы плеснуть ему это, — Рон показал глазами на коктейль, — в лицо.
Он сам не знал, что дёрнуло его за язык, он еще не выпил, но чувствовал себя так, словно его нехило вело. Здоровяк вскинул брови, усмехнулся и, не отвечая на этот недовыпад, вольготно развалился на соседнем стуле. Невооружённым глазом было заметно, что чувствует он себя в этой атмосфере как рыба в воде.
«Завсегдатай», — определил Рон и поерзал, пытаясь чуть отодвинуться в сторону, но высокие стулья в ряд почти не давали свободы движений.
— Интересный подход, — после паузы сказал здоровяк. — Кого-то конкретного?
Рон еще раз оглядел его и даже не смутился, когда понял, что тот наблюдает в ответ.
— Думаю, большая часть местной тусовки предпочтет получить в лицо какими-нибудь другими жидкостями.
Именно этого Рону и не хватало, ну да!
— Не сомневаюсь, — буркнул собеседник, резко вскинул руку, делая небольшой глоток, и встал. — Хорошего вечера, — бросил через плечо и пошёл прочь.