…Короткий стон раздался в воздухе, на задницу легла крепкая ладонь, чуть стискивая. Рон очнулся от транса, обнаружив, что отвечает Малфою, вжимаясь в него пахом и подаваясь членом навстречу движениям его ладони. Краткий миг паники ослепил сознание, но тут же погас, вытесненный удовольствием — жгучим, болезненным…
— Малфой, св-волочь… — неосознанно выдохнул Рон, ухватившись за обтянутые тонкой ветровкой плечи перед собой, уткнулся носом, дёрнулся в последний раз и кончил, сотрясаясь всем телом и судорожно ловя воздух ртом. А потом медленно отстранился, вскидывая дикий, ошалелый взгляд. Малфой не отвёл глаза, смотря серьёзно и пристально, будто просвечивая всю душу изнутри. И всё это — без единого слова!
Не выдерживая напряжения, сгустившегося вокруг настолько, что, казалось, даже воздух стал плотным, Рон попросту оттолкнул белобрысого гадёныша, развернулся и помчал по тропинке — не к финишной точке, а обратно, на исходную. Но сейчас ему было плевать.
В голове был полный сумбур, воспоминания, которые, как он надеялся, давно уже были забыты и пережиты, сейчас вновь оживали во всей своей беспощадной откровенности.
Этот чёртов восьмой курс в Хогвартсе, студенты — молчаливые, неулыбчивые, после войны будто все разом повзрослевшие на десяток лет. И Малфой — не тот заносчивый ублюдок, что изводил всех на младших курсах, а совсем другой, съёженный, замкнувшийся в себе.
Перед внутренним взором вспыхивали одна за другой размытые картинки: пустой школьный коридор, одинокий факел на стене, пристальный взгляд серых глаз, решительно поджатые губы… Горько-болезненный поцелуй, шок, который Рон испытал. Он… не сразу оттолкнул тогда Малфоя, несколько минут просто стоял застывшей статуей и… отвечал. Потом опомнился, отшатнулся в ужасе, сходу засветил Малфою в зубы и, заломив ему руку — тот даже не сопротивлялся — прошипел в ухо такое, что повторить при дамах не решился бы. И сбежал.
В комнату, да и в саму башню идти страшно не хотелось, он чувствовал себя очень уязвимым: казалось, будто все вокруг знают его постыдный секрет, будут пялиться, спрашивать что-то… и он отправился на квиддичное поле, забившись под одну из трибун и словно отгородившись от всего мира. Достал из кармана пачку маггловских сигарет — дурная привычка, к которой пристрастился во время войны, да так и не бросил — затянулся, отрешённо глядя сквозь пелену сизого дыма куда-то вдаль и ни о чём не думая. Это оказалось неожиданно легко — просто сидеть, курить и ни о чём не думать.
Впоследствии Рон убедил себя, что растерялся, настолько сильно, что потерял контроль. Он не виноват. И никто не виноват, даже Малфой — потому что не было ничего. Вообще.
И он постарался забыть о постыдном инциденте как можно скорее: начал активно ухаживать за Гермионой, предложил ей съехаться после школы и жить вместе, а незадолго до экзаменов она отвела его в укромное местечко и, слегка смущаясь и пунцовея щеками, сообщила радостную новость — что он скоро станет отцом.
Малфой больше к нему не подходил, и до самого выпуска они ни разу нигде не столкнулись. А взгляды Рон старательно игнорировал. И вот теперь Малфой — чёртов подлый Малфой! — поступил к ним в академию.
И стал его напарником.
*
Кровать издала оглушительно-скрипучий звук, и Рон на несколько секунд замер. Не хватало только, чтобы она развалилась как раз в тот момент, когда он качает пресс. Он и так успел ушибить мизинец на левой ноге о дверной косяк и впечататься плечом в журнальный столик, который Гермиона зачем-то выдвинула из угла.
Рон сделал глубокий вдох, опустился спиной на пол и продолжил упражнение. В доме не хватало места для нормальной разминки, но он пытался что-то делать, чтобы постоянно держать себя в форме, разве что ленился выходить на пробежку по утрам в выходной. Бега ему хватало и в лесу Дин, будь он неладен. Он с ожесточением уткнулся в колени, пошевелил стопой, засунутой под кровать, и ускорил темп. Лес Дин. Малфой.
Какого ж!..
А ведь он так и знал, что всё пойдёт наперекосяк. Как только увидел рожу Малфоя в здании академии — знал. Но пока не понял, что именно его бесило… то есть, пугало, если быть совсем честным… больше — то, что его поцеловал парень (дважды!), или что это был именно такой гад, как Малфой. Его мотивы были непонятны, поведение слишком подозрительным, и Рон не мог отделаться от мысли, что всё это — часть какой-то сложной, хитрой игры, которую Малфой ведёт уже давно.
— Раз оправдали, надо радоваться и не высовываться! — зло сказал Рон вслух и бросил испуганный взгляд в сторону лестницы — вдруг кто-то из семьи оказался неподалёку и услышал — прежде чем вспомнил, что дома никого ещё нет.
Раньше он бы обрадовался одиночеству и занялся бы чем-нибудь приятным, а теперь… качает пресс и клянет на чём свет Малфоя и свою «везучесть».
Пока Малфой вёл себя более-менее прилично, можно было его игнорировать. Ну, подумаешь, посмотрит криво раз-другой — Рон привык к этому в Хогвартсе и спокойно не обращал внимания. Но раз Малфой… выкинул такое, значит думал, что контакт налажен.
Или — более вероятно — просто провоцировал. Рон не должен был позволить себе поддаться и сорваться, но, Мерлин, как же Малфой достал! Постоянно маячил перед глазами в академии, постоянно лез в голову по вечерам, а один раз Рон вообще наткнулся на него в их с Гермионой любимом кафе, куда зашёл, чтобы сделать ей сюрприз и принести домой кусок тыквенного пирога, который она очень любила.
Нет, Рон не чувствовал вины и угрызений совести. За что? Он ничего не сделал. Это всё Малфой! С его противными взглядами, противными губами (ну, ладно, не настолько противными…) и непомерной наглостью. Рон просто поверить не мог — неужели после всего он может так себя вести? Это же сколько уверенности нужно иметь, насколько легко пропускать мимо себя всю грязь и при этом не таиться в уголке, но и не выделываться слишком перед группой — то есть, только перед одним из группы. Рон просто диву давался и порой думал, что сам бы на его месте… Но, к счастью, он был не на его месте, а самим собой. И старался вести себя как обычно, словно ничего не произошло.
Вот только не слишком получалось.
Малфой бесил Рона. И волновал.
И Рон, вкладывая всю энергию в банальные физические упражнения, боялся, что когда-нибудь всё равно сорвётся и… — он дёрнулся, отгоняя снова навалившиеся воспоминания и посетившую на миг неуместную пошлую мысль, затем густо покраснел. Нет, если он сорвётся, то может только врезать ему! Изо всех сил, кулаком, прямо в лицо, чтобы хотя бы этот сводящий с ума взгляд изменился из-за фингала, а разбитая губа налилась цветом и…
Осознав, что думает о — чёрт бы их побрал! — губах Малфоя, Рон энергично потряс головой и встал. Закружил по комнате в полном смятении. Да что с ним творится такое? Все его попытки отвлечься на занятия как-то не очень действовали, стало даже казаться, что проще поговорить с Малфоем с глазу на глаз и прекратить это навсегда.
Раз и навсегда.
========== Глава №2 ==========
Малфой. Чёртов гадёныш Малфой заполонил все мысли и никак не желал выметаться оттуда, как бы Рон ни старался избавиться от воспоминаний, хотя с того случая в лесу прошло уже несколько дней. Вопреки опасениям, сам Малфой больше не приставал и вёл себя обычно, словно ничего не случилось, даже не преследовал взглядом, как было до этого. Казалось бы — что ещё нужно? Можно успокоиться и просто выкинуть весь этот бред из головы, но теперь Рон поймал себя на том, что… сам порой пялится на белобрысого поганца — дольше, чем это соответствовало бы любым приличиям. Он и злился, и ругался, в очередной раз зарекаясь, и пытался следить за собой — ничего не помогало. Оказавшись в толпе курсантов где бы то ни было — в столовой, коридорах учебки или полигоне, — Рон ловил себя на том, что помимо воли выискивает взглядом светлую макушку, а на лекциях то и дело обнаруживал, что, в очередной раз забывшись, опять ничего не пишет, искоса сверля взглядом знакомый профиль — на занятиях Малфой сидел справа, чуть впереди, и прекрасно просматривался. Слава Мерлину ещё, что тот ничего не замечал. Ну, или делал вид, что не замечает, но, по крайней мере, никак не реагировал на такое пристальное внимание. Да ещё и от того, кто до этого грубо отшил его, предельно ясно обозначив своё отношение.